Легенды танкистов - 2

город Ленина.

Пятачок земли примерно в два километра шириной и около километра глубиной. После

тяжелых боев, когда приходилось отступать, оставляя один пункт за другим, этот

плацдарм оставался единственной надеждой прорвать блокаду.

— Товарищ Сталин поставил задачу: с Невского пятачка нанести решающий удар по

врагу. Смотрите, — Хозин расстелил карту, испещренную пометками, — мы можем

сократить тыловые, артиллерийские части, подразделения связи, ПВО и передать бойцов в

дивизии на «пятачок». Далее. На плацдарм необходимо переправить до сорока танков.

Машины уже подготовлены. Артиллерию довести до шестисот орудий и минометов.

Коньков долго молчал, не сводя глаз с карты. Он видел не лист бумаги, не схемы и линии,

а широкую ленту реки, развалины бумажного комбината, разбросанные по берегу

обгоревшие шлюпки, катера, разваленные понтоны...

Наконец он тихо произнес:

— Как оттуда наступать-то, с нашего «пятачка», ведь там ни маневра, ни флангового

удара не применишь...

Хозин взглянул на него глазами, светлыми от бессонницы, и ровным тоном ответил:

— «Невский пятачок» у товарища Сталина отмечен на карте. В Ставке все знают и

понимают куда больше нашего.

16 ноября 1941 года, Ленинград

— Да, товарищ Сталин, — начальник штаба Ленинградского фронта генерал-майор

Дмитрий Николаевич Гусев демонстрировал полную уверенность, надеясь, что

собеседник на другом конце телефонного провода в это поверит, — сомнений нет: мы с

товарищем Ждановым абсолютно убеждены в скором прорыве на восток. Противник

сильно подорван.

— Странно он как-то «подорван», товарищ Гусев, — послышался ровный голос Сталина,

— если с места не двигается. Сколько танков сейчас на плацдарме?

— Двадцать КВ, десять Т-34 и шестнадцать легких, экранированных дополнительной

броней. Работы проводили своими силами на заводе.

— Действуйте активнее, — сказал Сталин. — Ленинград нужно деблокировать.

8 декабря 1941 года, район бумажного комбината, берег Невы

Капитан Мазур убрал карту. Танковой роте, которую он возглавлял, было приказано

сосредоточиться в роще у бывшего бумажного комбината. Отсюда до берега Невы

оставалось триста метров.

Здесь ни мгновения нельзя было прожить спокойно: местность простреливалась

противником.

Мазур хмурил брови, покусывал обветренные губы. Зима уже давала о себе знать, с Невы

дул пронизывающий ветер, было холодно. Десять легких танков БТ-7, которые он

доставил на «пятачок», были старыми и изношенными.

Электрооборудование то и дело отказывало, горючего не хватало, поэтому пришлось

половину танков буксировать.

Плохо было и другое: члены экипажа ослаблены голодом. Только недавно штаб фронта

распорядился выдавать механикам-водителям продукты по нормам, установленным для

войск первого эшелона.

И все равно нескольких пришлось отправить в госпиталь...

Комбат сто восемнадцатого отдельного танкового батальона майор Тимофеев вернулся из

штаба Невской оперативной группы собранный, спокойный. Задача была поставлена.

— Приказано прибывшие танки держать в боевой готовности, — сообщил он. — На

плацдарме имеются подбитые машины. Их приказано эвакуировать и направить для

ремонта на ленинградские заводы. Теперь всем отдыхать, а ночью нужно будет разведать

местность и определить, где находятся подбитые танки, в каком они состоянии и как их

можно эвакуировать.

11-12 декабря 1941 года, берег Невы

На нейтральной полосе стоял безжизненный танк КВ-1.

— С него бы начать, — заметил капитан Мазур. — Взять баллоны со сжатым воздухом,

запустить двигатели…

— А баллоны как дотащим? — поинтересовался старший сержант Ставницкий.

— На санях-волокушах, — вместо капитана ответил ему сержант Васечкин. — Только бы

внутрь забраться, поглядеть, чего там поломано… Может, и правда удастся двигатель

запустить? Тогда своим ходом до большой земли доберемся.

— Самое трудное — это попасть в танк, — задумчиво проговорил Мазур. — В этот

момент врагу проще всего будет подстрелить вас. Ну а ускользнете — танк вас защитит.

Луна сияла ярко, заливая призрачным светом широкую реку. Танкисты спустились на лед.

Ползли и останавливались, скрываясь в воронках, траншеях. Немцы пока молчали.

Громадина танка росла впереди.

— Люк механика-водителя открыт, — шепнул Васечкин.

Ставницкий проскользнул внутрь и открыл аварийный люк в днище. Васечкин разгреб

снег, расчистив проход между катками, и подтащил волокуши с баллонами.

И тут противник открыл огонь.

Спрятавшись под танком, Васечкин ждал, пока стрельба прекратится.

— Сидишь тут весь как на ладони, — проворчал он. — Шевельнешься — сразу приметят.

— Стихло, давай, лезь внутрь, — откликнулся старший сержант. — Я тут двигатель

посмотрел пока. Ходовая часть по всем признакам в порядке, попробуем завести. У тебя

что?

— Гусеница разбита. Это я налажу.

…Приближалось утро, а завести мотор все не удавалось. Двигатель давно не работал.

Чтобы провернуть коленвал, давления в баллонах не хватало.

— Давай-ка мы их подогреем, — предложил Васечкин и, смочив ветошь бензином,

поджег.