Легион обреченных

— Он совершенно чокнутый, — смеялся лейтенант. — Сейчас пьет с нашим комиссаром, который вот-вот свалится под стол. Ваш друг хочет купить медвежью шубу и ящик водки, для платы за них у него при себе пять тысяч сигарет.

На наши изумленные вопросы, как Порта там оказался, лейтенант ответил, что его схватил патруль.

Два дня спустя, когда нас сменили, мы по-прежнему не видели Порты и искренне оплакивали эту потерю.

Через неделю Порта вразвалку вошел в нашу деревню, на нем была толстая шуба русского офицера [46], в руке он нес русский портфель, казавшийся довольно тяжелым.

— Чертовски замечательная погода сегодня.

Вот и все, что он сказал. Мы стояли вокруг него, разинув рты.

— Надеюсь, не опоздал к обеду. Было бы очень жаль, я принес шнапсу.

В портфеле у него было шесть бутылок водки, кроме того, он принес обратно пять тысяч сигарет.

— Русские комиссары совершенно не умеют играть в «двадцать одно», — сказал Порта, и это все, что мы смогли из него вытянуть об эксцентричном путешествии к иванам, поэтому никакого рационального объяснения всему происшедшему я дать не могу.

Шесть бутылок водки, портфель, чтобы нести их, и новенькая офицерская шуба.

До чего же странная штука война.

СМЕРТЬ РАСШИРЯЕТ ПЛАЦДАРМ

Из-за понесенных Двадцать седьмым танковым полком тяжелых потерь многие ветераны продвинулись по службе. Командир полка был убит, и оберстлейтенант фон Линденау стал оберстом. Майор Хинка — оберстлейтенантом и нашим батальонным командиром, фон Барринг — гауптманом. Старика произвели в фельдфебели и назначили командиром взвода. Наша пятерка получила танк нового типа, «пантеру», который должен был стать головным танком третьего взвода.

Порту должны были произвести в унтер-офицеры, но он наотрез отказался от повышения. Поднялся большой шум, но все окончилось благополучно. Оберстлейтенант Хинка сказал:

— Ладно, рыжая ты обезьяна, будешь не унтер-офицером, а штабс-ефрейтором. Тебя это устроит?

Порту устроило, потому что штабс-ефрейтор — старший солдат, а не младший командир.

Наш кот Сталин, имевший теперь миниатюрную солдатскую книжку, был произведен в обер-ефрейторы, получив две положенные нашивки на рукав нового кителя. И нализался по такому случаю до положения риз.

— Давай, Свен, глотни шнапса. Как следует. Свиньи! Проклятые свиньи. Помоги им Бог, когда мы закончим дела здесь и вернемся!

Порта спросил, что случилось.

— Сейчас я прочту вам вслух это письмо, — сказал Старик. — И давайте сюда шнапс, чтобы Свен мог пить и забыться. Но пить один он не должен.

Старик развернул письмо от отца Урсулы.