Легко ли плыть в сиропе. Откуда берутся странные научные открытия

Сам профессор Слободчиков долгое время изучал луговых собачек Cynomys gunnisoni – грызунов из семейства беличьих. Именно эти исследования натолкнули его на мысль, что издаваемые дикими животными звуки слишком сложны для элементарных сигналов об опасности или настроении и, скорее всего, несут более насыщенную смысловую нагрузку. И действительно, венгерские ученые из Университета Этвёша Лоранда показали, что, в отличие от человека, компьютер может и различить отдельных собак по их лаю, и с неплохой точностью определить, в какой ситуации они лают

[62]. А если лай в разных ситуациях отличается, то, быть может, именно в этих акустических различиях и закодирована информация, которую хочет сообщить собака. Если понимать, что служит носителем этой информации – модуляция частоты, модуляция продолжительности звука или что-то еще, то можно ее расшифровать и передать человеческими словами. Сами-то собаки точно извлекают больше информации, чем мы. В других опытах того же коллектива животные прекрасно справлялись с обоими непосильными для человека заданиями: и различали индивидуальность по лаю, и определяли, в какой ситуации возникли эти звуки.

А еще есть мнение, что животные-то давно к нам приспособились и издают звуки, специально предназначенные для нас. Вот, например, опыты, поставленные с дворовыми и домашними котами, показали, что при виде человека они ведут себя совершенно по-разному. Дворовые громко урчат и шипят, а домашние – громко мяукают. Это различие можно было бы приписать многим годам, прожитым вместе, но подобное различие реакции наблюдают и у лис, которые в человеческом жилище не обитают. В Новосибирске, в Институте цитологии и генетики РАН, не одно десятилетие поддерживают две популяции черно-бурых лис – одни склонны к агрессивному поведению при виде человека, а других, наоборот, на протяжении полусотни поколений отбирали по признаку дружелюбия. В опытах, проведенных исследователями из Москвы и Новосибирска[[63]

], при появлении незнакомого человека рядом с клеткой агрессивные лисы все время, пока он не уходил, издавали разнообразные звуки, а дружелюбные быстро успокаивались. Однако звуки были разными. Если у агрессивных встречались фырканье и кашель, то у дружелюбных – звуки, похожие на кудахтанье и глубокие вздохи. Удивительно, но их акустическая структура аналогична человеческому смеху: у лис частота отдельных звуков составляет соответственно 5,53 и 4,76 в секунду, а у человека – 4,37 в секунду. Человек не понимает языка лисы, но она-то понимает, как надо общаться с человеком, чтобы привлечь его внимание: не лаять и рычать, а смеяться. Эти дружелюбные лисы очень общительны и любят ласку. Вероятно, тут сочетаются генетически обусловленная склонность видеть в человеке не угрозу, а собеседника, и наблюдательность, превосходящая эту способность у нашего вида. Кошки, кстати, нас тоже расшифровали – голодный кот мяукает на тех же частотах, на которых плачет человеческий детеныш.

Получается, что животным, скорее всего, никакого переводчика не надо, они и так прекрасно нас понимают. А нужен ли он нам? Некоторые ветеринары говорят, что нет, потому что три четверти информации при общении и животные, и человек получают не из слов, а из интонаций, мимики и прочего. А речь – это так, приложение. Давным-давно большой знаток человеческих слабостей и по совместительству символ политической беспринципности Шарль Морис де Талейран сказал: "Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли". Может быть, что не только человеку.

Музыка как средство терапии

А может ли человек не только использовать издаваемые или слушаемые звуки общения, но и воздействовать ими на свою физиологию, регулировать выработку гормонов, деятельность иммунной системы? Положительный ответ на этот вопрос подсказывают сразу две Игнобелевские премии по медицине за 1997-й и 2013-й. Первую из них получили Карл Чарнетски и Фрэнсис Бреннан-младший из пенсильванского Университета Уилкса, а также их коллега Джеймс Харрисон, работавший в знаменитой компании Muzak. Эта компания известна тем, что с 1930-х годов доставляла музыку на виниловых пластинках и по проводному радио для фонового проигрывания, например, на предприятиях для повышения производительности труда, в супермаркетах для увеличения продаж. Сейчас слово «muzak» стало нарицательным и обозначает фоновую музыку для коммерческих целей. Лауреаты же установили, что прослушивание «музака» в лифтах повышает уровень иммуноглобулина, то есть предотвращает простуду[64]

. Вторая премия досталась японско-китайскому коллективу из нескольких токийских клиник во главе с Масанори Ниими с кафедры хирургии Университета Тейко. Они добились успеха в изучении положительного влияния прослушивания оперы на здоровье пациентов после пересадки сердца[65]; изюминкой работы стало не использование оперной музыки, а то, что пациентами были мыши.