Легкое сумасшествие по имени любовь

Она стала показывать мне картинки в книжке про Белоснежку, тут же приспосабливая их под свой путаный вариант сказки.

Итак, Белоснежка и гномы владели успешной компанией по производству печенек. Но когда явился принц Чарминг, Белоснежке пришлось выбирать, что делать дальше, — продолжать работать или же выйти замуж.

— А разве она не может остаться на работе и выйти замуж одновременно? — спросила я.

— Нет. Это же глупо, — ответила дочка. — Когда она выйдет замуж, то ее работой станет забота о принце.

— Кто тебе это сказал?

— Папа.

Меня бросило в жар.

— Это только папа так думает, малыш. А мама с ним не согласна. Когда ты подрастешь, то сама сможешь решить, хочешь ли ты делать и то, и другое. Это твой выбор.

— Я выйду замуж за Деза, — сказала она. — Или за Фонтейна. Или за тебя. Я могу выйти замуж за тебя, мамочка?

Я перевела дух. Она была такой милой, такой невинной. За все богатства в мире я бы не смогла ее разочаровать.

— Конечно, можешь. Я хотела бы жениться на тебе, солнышко. А теперь засыпай.

Я выключила свет и пошла к себе в комнату, пытаясь избежать встречи с Доди и ее вопросов о том, куда подевался Дез. И сгорающей от любопытства Пенни звонить тоже не стала. Мне казалось, что если я никому не расскажу, то можно считать, что ничего по-настоящему и не случилось.

* * *

Следующее утро было великолепным, но я все время ворчала. Дети изнемогали от желания пойти на пляж, но я все тянула, не желая столкнуться с Дезом на его пробежке. Это было даже забавно. Если бы я в самом деле хотела избежать встречи, то могла бы попросту вернуться в Гленвилл.

— Ты не могла бы отвести их на пляж, Доди? Я вчера пережарилась на солнце, и думаю, сегодня мне не стоит туда соваться.

— Конечно, дорогая. С солнцем всегда лучше перестраховаться. У Аниты Паркер такая подозрительная родинка на внутренней стороне бедра. Я хочу попросить Деза осмотреть ее. Скажешь ему, когда вы будете разговаривать?

Да, разумеется. Именно это я бы обсудила в первую очередь.

— Я постараюсь не забыть, Доди. Но ей лучше поговорить со своим лечащим врачом. Мы не можем беспокоить Деза такими мелочами.

— О, понимаю. Ну что, детки? Хотите пойти на пляж и поискать башмачки морских коньков?

— Морские коньки не носят башмачки, тетя Доди, — заявила Пейдж.

— Летом не носят. Летом они носят сандалии. Ну, идемте.

Они спустились по ступенькам террасы, и я вздохнула с облегчением. Еще одно столкновение с моим стояком-на-одну-ночь было удачно предотвращено. Я устроилась на террасе с журналом и кофейной чашкой, собираясь накачаться кофе и подумать. Я находила какое-то извращенное удовольствие в жалости к себе, может, потому, что это было так привычно. Но моя радость была грубо прервана звуком шагов и пленительного акцента, который мне предстояло изгонять из памяти.

— Сэди?

По тени, которая легла на пол веранды, я поняла, что он стоит у двери, на которую натянута москитная сетка. Я даже глаз не подняла. А почему я обязана это делать? У меня был журнал с голубоглазым Алексом О’Лафлином[32] — мне было на кого смотреть. Мне не нужен Дез. Глупый, старый Дез с глупым плоским животом и глупыми прекрасными волосами. И акцент его глупый тоже и наверняка ненастоящий. Он даже напоминал мне кого-то из «Разыскивает Америка».

— Сэди? Эй? — Он легонько постучал, а потом открыл дверь.

Черт. Мне все-таки придется его впустить.

— А, привет. — Я позволила себе мельком взглянуть на него:

Он вошел.

— Привет. Доди сказала, что ты здесь. Переборщила с солнцем, да?

Я пожала плечами.

— Да, скорее всего. — Я перевернула страницу журнала.

— Хм-м-м… так мы поужинаем сегодня?

— Сегодня вечером, да? Блин. — Я поцокала языком. — Увы, я не смогу.

Он скрестил на груди руки и помрачнел. Я без труда могла вообразить проносящиеся в его голове мысли: «Она злится. Почему — понятия не имею. Любая следующая фраза, которую я произнесу, имеет критическую важность. Тревога! Тревога!»

Я читала строку за строкой, одновременно не забывая хмуриться в ожидании язвительного комментария или какого-нибудь оправдания для той ночи. Например, что Чарли на самом деле прелестный мальчик-трансвестит. Но Дез молчал, и мне становилось все труднее дышать. Потребовалось усилие всех мышц, чтобы не заерзать. Я нечаянно перевернула страницу. Прощай, фотография Роберта Дауни-младшего. Привет стотысячному описанию семейки Джоли-Питт.

— Сэди, — твердо сказал он.

Как, он все еще здесь? А я-то о нем уже и забыла.

— Мне очень жаль, что свидание пришлось отменить. Это все из-за этого?

Не буду скрывать — я вела себя по-детски возмутительно, но ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось устроить истерику. Пинать его по голеням и бить по рукам, его крепким, мускулистым рукам, черт их побери! Но вот успокаивать его я не собиралась.

— Нет, просто у меня очень много всяких дел.

— Я вижу. — Он выразительно посмотрел на мой журнал.

Я отшвырнула журнал в сторону, поднимаясь из кресла с грацией беременного носорога.