Лекции о Прусте (психологическая топология пути)

Теперь я возвращаюсь от этой метафоры к симультанности, или одновременности, поскольку мне нужно сначала подойти к каким-то определениям и потом отсчитывать время. Так вот, симультанность есть симультанность страданий. Она гомогенизирует все явления душевной жизни и внутри индивида, и в его связях с другими индивидами по ментальному классу, по всему объему, о котором я говорил. Пруст пишет по этому поводу так: наступал час, когда единственное, чего мне хотелось, — это быть с матерью в моей комнате (III,424). Вы помните эту архетипическую форму, закодированную в душевной жизни нашего героя, — потребность в «поцелуе матери», которая затем мигрирует на любовь к Альбертине. Любовь Альбертины так сочеталась с обстоятельствами, что она могла перенести на себя движение, идущее из архетипа этой потребности, выступающего как потребность в других существах. Или шифрованное выражение невозможности быть одному. Вот из чего питается любовь к Альбертине, которая, в свою очередь, является формой последующих любовей, — ибо форма, в которой случается первая любовь, пролагает путь и накладывается на все последующее. Итак:

…наступал час, когда мне хотелось, чтобы мать была со мной в комнате. И тогда все мои беспокойства, испытанные со времен детства, именно они по зову новой тревоги спешили ее усилить, амальгамировались с ней в гомогенную массу, которая меня удушала.

Все беспокойства и события, вызывавшие их, происходили в разные времена — одни еще в детстве, другие позже. Но все они становятся одновременными в момент страдания.

И этот удар в сердце делает из страдания (из боли

)… что-то современное всем эпохам нашей жизни, в которые нам приходилось страдать (III,425).

Помните, я говорил, что душевные явления имеют знак, соответствующий тому, что в физике называется скоростью. У них есть вектор направления или вектор виртуальности, указывающий на необратимость. Все возможные переживания уже имеют направление, хотя могла, скажем, быть и другая женщина, не Альбертина. Но есть метафизическое апостериори, и оно задает направление.

Казалось бы, скорость расшифровывается у Пруста метафорически, но в действительности это понятийная расшифровка, — в той мере, в какой мы вообще можем употреблять понятия в такой области, как душевная жизнь. Мы не можем употреблять здесь количественные понятия, не можем измерять. Поэтому все, что говорится, носит метафорический оттенок, хотя и является орудием понимания. Пруст пишет:…тем более, что скорость страдания не есть скорость электричества (III,472). Такой вот забавный ход. Максимальная скорость — это скорость страдания, или желания. Разбросанные точки иррадиации связываются на бесконечности и оказываются одновременными одна другой по скорости страдания, которая больше, чем скорость электричества.