Лекции об искусстве

каждый из этих отдельных членов благодаря тому же процессу, который уподобил его целому, делится и подразделяется на одинаково многочисленные группы меньших гор; наконец, вся сложная система нарушается смелыми проявлениями внутренней воли горы, теми безднами, которые не зависят от изменений потоков, теми вершинами, которые не наклоняются от страшного действия бури. Мы видим, таким образом, что те же властные законы, которые требуют совершенной простоты всей массы, требуют вместе с тем бесконечной сложности деталей; не может быть в этой гигантской куче самого крошечного кусочка, хотя бы в волосок величиной, который не имел бы черт своего особого характера, своего специального изгиба, прокрадывающегося на мгновение, a затем распускающегося в общей линии, заметного на миг благодаря голубому туману ущелья позади его, но затем исчезающего, когда он пересекает освещенный склон; все эти многочисленные подразделения группируются в более крупные отделы; каждый из них чувствуется благодаря его возрастающей воздушной перспективе и моментальным проявлениям индивидуальной формы; эти отделы группируются в еще более крупные, a те — в еще крупнейшие, пока все это не разойдется в общем впечатлении и в преобладающей силе дву-трех великих династий, которые разделяют между собой царство всего пейзажа.

В сфере всего старинного пейзажа нет ни следа, ни тени чего-нибудь подобного.

§ 15. И та и другая упущены в старинной живописи

У любого мастера в любом изображении горы не имеют ни малейших признаков гармоничности или связности; это — разъединенный, сталкивающийся перепутанный, мелкие, жалкие кучи земли; в их массах не выражены ни расстояния, ни подразделения; они могут иметь в себе углубления, но не долины; опухоли и наросты, но не части; вследствие этого они жалки и ничтожны по своему общему виду и по впечатлению, которое производят.

Но посмотрите на горную массу на правой стороне картины Тернера Дафне, охотящаяся с Левциппом. Она проста, свободна и гармонична, как волна расходившегося моря; она возвышается непрерывной линией по долине и поднимает свои выступы под одинаковым уклоном. Но она заключает в своем теле десять тысяч гор; на ее поверхности нельзя найти и четверти дюйма, где не было бы признака возрастающего расстояния и частных форм.

§ 16. Верность изображения в тернеровской картине Дафне и Левципп

Во-первых, направо перед вами ряд обрывов, напоминающих башни; по их выступам карабкаются, цепляясь, леса, образуя гребни на их вершинах; белые водопады сверкают сквозь их листву не так, как это бывает в научных идеальных водопадах Клода, которые изливаются потоками через вершину и на всем пути старательно держатся внизу на самых выдающихся частях боков; водопады у Тернера крадутся вниз; их можно проследить от одного пункта до другого сквозь тени, следующие одна за другой, по их мимолетным брызгам и сверкающему свету, — здесь в виде кольца, там в виде луча, можно проследить сквозь глубокие пропасти и пустые овраги, из которых поднимаются вал за валом мягкие круглые склоны более мощных гор, огромных, бессчетных, с тонкими постепенными изгибами, громоздящихся в небе, пока их лесное одеяние не сменится легкими складками дремлющих утренних облаков, над которыми самая высокая серебристая вершина встает одиноким островом. Поставьте рядом любое горное изображение другого художника, и его высоты покажутся кротовьими бугорками, потому что они не заключают в себе единства и сложности, которые существуют в природе и у Тернера служат для выражения размера.

В картине Avalanche and Inundation пред нами одна связная горная громада и одна непрерывная долина.

§ 17. И в картине Avalanche and Inundftion