Лекции об искусстве

Прежде всего мы имеем в нем отчетливое изображение явления, происходящего между горами; именно река, протекающая по долине, откидывается взад и вперед из стороны в сторону, налегая сначала, если можно так выразиться, всей своей тяжестью на горы по одну сторону, a затем на горы противоположной стороны; таким образом, в каждом из поворотов реки вся сила течения, вся глубина и напор сосредоточиваются у подножий гор, между тем как на самой равнине вода мелка и углубляется постепенно. Вследствие этого горы отрезаются у основания течением реки, так что их склоны прерываются обрывами, которые разрушаются у воды. Обратите прежде всего внимание на то, с каким совершенством Тернер передал единство всей горной массы, дав нам понять, что каждая лощина в ней вырезана постепенно потоками. Первая вершина за городом не разъединена с следующей, не кажется чем-то независимым от нее, но явно составляет вместе с ней часть одного целого, которое вначале было единым, a затем разделилось благодаря действию потока. Еще более ясно выражена связь между второй и третьей вершинами: мы видим, что здесь была продольная долина, тянувшаяся по окраине их прежней общей массы; когда было прорезано ущелье, эта долина образовала две зазубрины, которые Тернер изобразил на одном и том же пункте в каждом из их изгибов. Эта великая тройственная группа, однако, с самого начала была отделена от вершин, находящихся позади ее: мы видим, что эти последние представляют только оконечность огромного ровного склона, который, будучи прерван возвышенностями близких гор, снова появляется на краю на правой стороне. Обратите внимание, как красиво и нежно сдержан спуск всех рядов; он никогда не бывает крутым, кроме тех мест, где его прорезает река; образованный ею обрыв тщательно выражен в двух последних выступах там, где они выделяются на светлом горизонте; заметьте, наконец, как при подъеме ближайшей вершины позади города, без всяких теней, без всякого разделения расстояний, чувствуется каждый ярд расстояния, на который отодвигается поверхность, и чувствуется только благодаря изображению деталей; мы можем идти вверх по этому подъему до самой вершины, и прежде чем мы сделаем половину пути, мы уже войдем на лигу или две внутрь картины. Впрочем, едва ли кто-нибудь, кроме художника, поймет, как трудно изобразить это.

Я не намерен утверждать, что наш великий художник знаком с теми геологическими законами и явлениями, которые он иллюстрировал.

§ 21. Отношение его к геологическим истинам

Мне неизвестно, знал ли он их или нет. Я просто хочу доказать там, где это возможно, что он напряженно наблюдал и строго придерживался правды, которой нельзя наглядно показать в ее менее осязательных и более тонких проявлениях. Хотя я могу чувствовать правдивость каждого штриха, каждой линии, я могу

доказать присутствие правды только в крупных и общих чертах, и я предоставляю каждому самому ответить на следующий вопрос: если художник так строго правдив в крупных вещах, что каждая его картина может служить иллюстрацией к лекции по физическим наукам, то не следует ли из этого, что он так же правдив и в изображении мелких вещей.

Hohfleur

и вид между Клермоном и Мовом представляют дальнейшие образцы той же великой простоты изображения;

§ 22. Изображения удаляющейся поверхности у Тернера и сопоставления их с произведениями Клода