Лекции об искусстве

в последнем особенно замечательно изображение того, как спускающаяся вода прорезает горы, а также полная округленность и симметричность их изгибов в тонких и резких тенях, брошенных в волнистые ущелья. Интересно сравнить с этими прекрасными творениями горы, изображенные Клодом на левой стороне картины, помеченной № 260 в Дёльвичской галерее. Ни в одной из них нет ни деталей, ни поверхности; нет клочка земли, где можно было бы стать: мы должны или верхом усесться на краю, или свалиться вниз. Я не могу указать примера более резкого искажения гор. И во всех отношениях я не могу противопоставить ее ни одной картине с большим основанием, чем упомянутому тернеровскому Honfleur’y; в нем нет ни одного края, ни одного деления, и тем не менее мы можем подняться из города вверх на гору, затем войти в туман по ее верхушке и спускаться миля за милей по ее склону по направлению к морю, пока мы не достигнем крайнего горизонта, причем ни единый перерыв не нарушит величавого единства этого шествия. Сопоставьте коричневую краску Клода, посредством которой, как можно только догадываться, имелось в виду изобразить камень или землю, сопоставьте ее с обильным богатым до бесконечности разнообразием черт, которыми Тернер заполнил огромное пространство, сопоставьте ее с необычайным обилием тщательно выделанных деталей, где ум может и остановиться, и идти и блуждать и при этом все время наслаждаться, не находя ни одного перерыва в бесконечной простоте этого обилия, не встретив ни одного пустого промежутка в его неисчерпаемом блеске.

Но эти и сотни других (на которых грешно не остановиться) лесистых и волнистых долин Северной Англии, вздымающиеся валы парков и лесов Южной, мягкие, одетые виноградом вереницы французских гор, бросающие густые тени на реки, сверкающие своей серебристой поверхностью на протяжении целых лиг,

§ 23. Та же умеренность склонов в контурах более высоких гор Тернера

Наконец, белеющие оливковыми деревьями выступы Альп и Апеннин, — все это только образцы того, как обращается Тернер с более мелкими и нежными горами. В более смелых созданиях его таланта, где ему приходится иметь дело с гордыми громадами грандиозных гор, он проявляет такую же осторожность в изображении резких склонов или вертикальных линий и такую же тщательность в изображении удаляющегося расстояния. Мы не можем добраться до верхушки его горы, не утомившись во время такой прогулки; заметьте, утомление является не от крутости подъема, а от огромной его протяженности: мы поднимаемся к небесам по линии с такими тонкими переходами, что почти не замечаем, как покидаем землю, прежде чем очутиться в облаках. Skiddaw

в иллюстрациях к Скотту — прекрасный образец такой величавой умеренности. Гора лежит в свете утра подобно полосе пара; мягкие линии ее подъема едва различаются глазом; без всякого усилия и напряжения поднимается глаз по этой мощной громаде; ее склоны точно объяты дремотой, и мы не постигаем, как они поднимаются кверху, пока не заметим, что они образовали как бы площадку для прогулки восточных облаков. Так, в рисунке Fort Augustus, где весь подъем зависит от нежных линий вздымающейся поверхности, которая откидывается назад волнами сквозь лиги тумана, неожиданно поднимая нас все выше и выше, пока наконец горы (в тот момент, когда мы совершенно истомлены бесконечной дорогой) не сделают последнего прыжка и не унесут нас в этот момент напряжения на полпути к небесам.

Может быть, мне следовало в качестве образца горных форм выбрать такие тщательно выработанные произведения, как Обервезель

и Озеро Ури, но я уже заранее отказался такие великолепные картины, как эти, обсуждать отрывочно.

§ 24. Самые существенные истины горных форм особенно трудно поддаются исследованию

Полное рассмотрение всех горных рисунков должно быть отложено до того момента, когда мы будем в состоянии проверить их на основании принципов красоты, потому что в конце концов самыми главными свойствами линий, теми, от которых зависит правильная передача характера гор, являются те свойства, которые можно объяснить и иллюстрировать, только обратившись к нашему чувству прекрасного. Я думаю, что существует такое выражение горных линий в природе, которое мне удастся впоследствии объяснить, но его не сведет к линии или к правилу, его не измерит углами, не опишет циркулем; его не расчленит геолог, из него не создает уравнения математик. Оно неуловимо, не доступно исчислению; его нужно чувствовать, а не понимать, нужно любить, а не разуметь: это — музыка очей, мелодия сердца, которой истинность познается только по ее гармоничности.

Не повторяясь до надоедливости, я не могу приступить к надлежащему обсуждению горных рисунков других современных художников.

§ 25. Произведения других современных художников. — Кларксон и Стэнфилд