Ленин (американский вариант)

Судьба Жореса глубоко трагична: его убил фанатик, а большевики воздвигли ему памятник! Газета, которую Жорес с необыкновенной энергией и талантом редактировал в течение десяти лет, опубликовала воодушевлённый репортаж с Московской церемонии открытия памятника Жоресу. Журналисты не видят в воздвигнутой скульптуре оскорбления памяти великого борца за права человека, хотя памятник появился в двух кварталах от Лубянки, местоположения Чрезвычайной Комиссии, где пытают заключённых, и недалеко от Петровского парка, где без всякого суда массово расстреливают контр-революционеров.

Троцкий произнёс красивую речь на открытии. Он не соглашался с методами французского трибуна, но воздавал должное способностям великого человека. Когда-нибудь пролетариат всего мира извинит Жоресу неучастие в партии большевиков – такой была общая интонация в выступлении Троцкого. Когда Лев Толстой умер, Николай II, ценивший его таланты (так же, как Троцкий ценит способности Жореса), просил Бога помиловать великого грешника[166]

. Троцкий, восхваляющий Жореса со сдержанными ругательствами, составил идеальную пару деспоту из династии Романовых.

Когда во Франции совершилась знаменитая судебная ошибка, жертва которой не была ни пролетарием, ни социалистом, Жорес посвятил три года жизни делу офицера-миллионера, против которого был вынесен несправедливый вердикт. Один этот факт должен убедить последователей Жореса не делать из него единомышленника и друга деятелей, убивающих буржуазию за принадлежность к буржуазии и офицеров за принадлежность к офицерам[167]. Среди всех политиков, проводивших подлинную антимилитаристскую работу в последние двадцать лет (антимилитаристскую по определению, данному в предисловии к этой книге), Жорес сделал больше всех для развенчания войны и для предупреждения её будущих бедствий.

Вот что сказал Жорес в Палате Представителей 7 апреля 1895 года:

«…повсеместное ожесточенное колониальное соперничество, которое обнажает саму первопричину больших воин между европейскими нациями, ибо достаточно возникнуть конфликту между двумя конкурирующими фирмами или двумя группами коммерсантов, чтобы создалась угроза миру в Европе. Как же не опасаться после этого, что война между нациями может вспыхнуть каждый день? Как не считать ее возможной в любую минуту, когда в нашем обществе, где царят бесконечный хаос конкуренции, классовый антагонизм и политическая борьба (за которой нередко скрывается именно борьба социальная), вся жизнь человеческая, в сущности, не что иное, как непрерывная цепь битв и сражений».

Жорес повторил ту же мысль в статье для «La Petite République» (17 ноября 1898 года):

«Если война разразится, она будет всеохватывающей и жестокой. Впервые в истории война затронет все страны, все континенты. Экспансия капитализма превратила в поле битвы, залитое человеческой кровью, весь мир. Самое ужасное обвинение, которое можно выдвинуть против капитализма, состоит в том, что капитализм удерживает человечество в непрерывном и неотступном страхе войны. Одновременно с расширением горизонта человеческих возможностей небо всё больше затягивают тёмные тучи войны. Их грозная тень ложится на все поля с обработанной почвой, на все города с производством и торговлей, на все моря с навигацией. Человечество избавится от одержимости бойней и катастрофой только когда подчинится закону мира вместо войны и закону социалистического порядка вместо капиталистического хаоса».

За три года до гибели 20 декабря 1911 года Жорес снова выступил с тем же призывом перед потрясённым парламентом:

«Мы часто говорим легкомысленно о возможности такой ужасной катастрофы. Мы, однако, забываем, что завтрашняя война масштабом ужаса и глубиной разрушений будет беспримерна в человеческой памяти.

Нам предлагают представить краткую войну, продолжительностью в несколько ударов грома и несколько проблесков молнии. Не позвольте одурачить себя. Схватка будет затяжной, столкновения враждующих сил будут сменять друг друга, превосходя ужасом маньчжурские боевые действия между Японией и Россией. Человеческие массы ждёт разложение в болезнях, страданиях, горе. Беспримерные по жестокости залпы артиллерийского огня будут уничтожать всё живое. Моровая язва будет сражаться с лихорадкой за оставшихся в живых. Торговля прекратится. Заводы и фабрики остановятся. Морские горизонты, когда-то украшенные пароходным дымом, вернутся к временам зловещего ненарушаемого спокойствия.

Да, нам предстоит ужасное представление, которое возбудит все человеческие страсти. Подумайте об этом, господа. Прислушайтесь к предупреждению человека, преданному идеалам своей партии, который убедился, что для достижения справедливости и мира в человечестве следует изменить форму собственности, но который превыше всего ставит благородный характер политики мирной эволюции без необходимости высвобождать разрушительную ненависть, до сих пор бывшую главной движущей силой всех социальных движений.