Ленин: Пантократор солнечных пылинок

В «Хрониках молодого Индианы Джонса» есть серия про то, как Инди приезжает в Петроград в июле 1917-го: он воюет за Францию и послан в Россию с заданием узнать, когда будет выступление большевиков; его хозяевам надо любой ценой удержать Россию, и они понимают опасность антивоенной пропаганды. В какой-то момент Индиана оказывается на выступлении Ленина – и тот, несмотря на свой вид карикатурного демагога, производит на него неизгладимое впечатление; еще убедительнее выглядят рабочие, которым не нужна война и которых на мирной демонстрации расстреливают казаки. Новые друзья-большевики устраивают Индиане Джонсу незабываемый русский день рождения с чаем и плясками – и искатель приключений, который поначалу кажется кем-то вроде Сиднея Рейли, превращается в кого-то вроде Джона Рида; он, по сути, отказывается воевать против этого славного народа, у которого есть все основания пойти за большевиками. Разумеется, это клюквенная, голливудская, поп-культурная версия истории – однако характерная. Даже Индиана Джонс оказывается ленинцем; вот вам и объяснение, почему беспрецедентные попытки демонизации Ленина в 1917 году оказались безуспешными: версия о «немецком шпионе» получила широчайшее распространение, но так и не укоренилась в сознании масс, так что не прошло и четырех месяцев после репутационной катастрофы, которую потерпел Ленин, как оказалось, что его можно представить в качестве диктатора – просто потому, что именно Ленин был в 1917 году тем политиком, который представлял их интересы.

Июль надо было не забыть как психотравму, а использовать как урок. Именно после неудачного мятежа – и после того, как стало ясно, что мирным путем от буржуазии власть получить не удастся, – в голове Ленина возникает словосочетание «искусство восстания».

И то, что между безоговорочной капитуляцией, которую подписал Ленин 6 июля в сторожке завода «Рено», и второй половиной сентября, когда он сделался одержим идеей немедленного вооруженного восстания, прошло всего два с половиной месяца, многое говорит о его характере.

9 июля Ленин, тщательно изучив карту, выбрался с Аллилуевым и Сталиным через черный ход и отправился в девятикилометровое, словно бы тренировочное перед октябрьским марш-броском в Смольный, путешествие через полгорода: через Кирочную, Литейный, Большой Сампсониевский – аж до Приморского проспекта. Шли друг за другом, чтобы отсечь возможные «хвосты». На вокзале – сейчас его там нет – эскорт передал Ленина рабочему Сестрорецкого завода Емельянову. Петроград был оставлен в чудовищном, но не безнадежном состоянии. Несмотря на разгром, на арест практически всей верхушки Военной организации, на отсутствие возможности выпускать собственные газеты, Ленин принял поражение с достоинством и не собирался цепляться за призрачные шансы захватить власть в неподходящих условиях. Большевики отступили – организованно в том смысле, что понесли не слишком большие потери. Ленин был временно скомпрометирован, но сама партия ни его, ни себя таковыми не считала. Лозунг «Вся власть Советам!» временно был снят – с заменой на «Вся власть рабочим и их партии – большевикам!».

Интересно, что про историю с Разливом сам Ленин особо никогда не распространялся; Молотов, например, даже полагал, что байка про шалаш целиком выдумана. Известно о ней стало лишь в 1924-м, когда на одном из траурных митингов выступил с воспоминаниями Н. Емельянов; информация о Ленине в стогу произвела тогда сенсацию.

Момент тотчас решено было увековечить; видимо, история соответствовала представлениям о том, что перед возрождением, воскресением в Октябре, Ленин должен был претерпеть символическую смерть; травяная могила выглядела для этого подходяще. Нашли скульптора, и Емельянов возил его в лес показывать место – вроде тут. К десятилетнему юбилею на болоте возникло гранитное розоватое фолли, снабженное красивой, рубленоаритмичной, с безумным капслоком, надписью: «На месте, где в июле и августе 1917 года в шалаше из ветвей СКРЫВАЛСЯ от преследования буржуазии ВОЖДЬ мирового октября и писал свою книгу “Государство и революция” – на память об этом ПОСТАВИЛИ МЫ – ШАЛАШ ИЗ ГРАНИТА – рабочие города Ленина. 1927 год». Сооружение, напоминающее мавзолей – ступенчатость, золотые буквы, площадка для трибуны, – кажется гротескным, однако в нем есть свое величие; не только теремок – но и ворота Дарина, ведущие в Морийское царство; вход в царство мертвых – и одновременно лаз в будущее.