Ленин. Соблазнение России

Братья Антоновы дрались отчаянно. Оружия у них было достаточно. Верили, что уйдут, как уходили от преследования много лет.

Антоновы узнали, кто в них стреляет. Кричали:

— Яшка, Васька, что делаете?! Кого бьете?

А в ответ:

— Все, Александр Степанович, отгулялся!

Антоновы не выдержали удушливого дыма и выпрыгнули из окна. Сначала Дмитрий, потом Александр.

Братьев Антоновых никто из чекистов в лицо не знал. Поэтому чекисты прихватили с собой на операцию бывших партизан-антоновцев, среди них Якова Сафирова. Вот судьба, характерная для Гражданской войны, Яков Васильевич Сафиров был у Антонова командиром особого полка: то есть особо приближенным человеком, после разгрома восстания перешел к красным и старался заслужить прощение тем, что собственноручно убивал антоновцев и говорил:

— Вы мне только Антонова покажите — я его своими руками задушу.

Опытный Сафиров спрятался в сухом холодце — на пути, ведущем в лес. Сообразил: здесь пойдут Антоновы, пытаясь уйти от погони. Антоновы бежали к лесу, грамотно прикрывая друг друга. Один бежит, другой отстреливается. Александр Антонов уже был ранен в руку и плечо, а Сафирова, который сидел в засаде, они не видели, он подпустил их поближе и застрелил братьев практически в упор.

«С песнями, — вспоминал начальник оперативной части губернского ГПУ, — возвратились красные бойцы. Великолепно шел автомобиль, увозя труп Антонова в Тамбов. В последний раз везли мы злого духа тамбовского крестьянства по его “вотчине” и проклятьями провожали его труп из села в село».

После перестройки в Тамбове поставили камень — как сказано, на месте будущего памятника участникам знаменитого антоновского восстания, когда крестьяне подняли мятеж против советской власти и почти два года Красная Армия ничего не могла с ними сделать.

«Войско оказалось бессильным против горсточки партизан, частью сдалось и частью разбежалось, — говорилось в партизанской листовке. — Собрать же отряды из одних коммунистов большевики не смогли и не смогут, так как охотников подставлять свои лбы под пули среди них не много. Быть комиссаром — пороть плеткой стариков и баб, пьянствовать, ходить в дорогих шубах и золоте — вот настоящее занятие коммунистов, а драться с партизанами они посылают мобилизованных…

Мужайтесь, братья-крестьяне, знайте, что Советское правительство доживает последние дни… Кроток и мягок русский мужик, но и страшен он бывает в гневе своем, большевики сумели пробудить этот гнев у него на свою голову… Волна народного гнева смоет с русской земли весь навоз, называемый большевизмом…»

Камень поставили, а соорудить памятник так и не собрались. Не потому ли, что трудно определить, кто герой, а кто жертва? Как отличить бескорыстного борца за счастье народное от настоящего бандита? Кем в реальности были антоновцы и сам Александр Степанович Антонов? На чьей стороне историческая правда?

История этой трагедия встает со страниц огромного сборника документов «Антоновщина. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1920–1921 гг.». И это лишь одна из страниц трагедии русской деревни.

«Деревня доедает последнее, — сообщал представитель тамбовской организации эсеров в июле 1920 года в ЦК своей партии о ситуации в губернии. — Ее косит сыпняк, собирающий обильную жертву, ибо лекарств в деревне нет, как и докторов… Деревня представляет собою или лазарет, или концентрационный лагерь с принудительными работами всего здорового населения…».

Крестьяне не желали отдавать продовольствие за деньги, которые ничего не стоили. В 1920 году население страны составляло 131,5 миллиона человек. Из них 110,8 миллиона жили в деревне. До Первой мировой аграрный сектор давал половину национального дохода страны, в Гражданскую — больше 80 процентов. Национализация промышленности советской власти ничего не дела. Страна жила за счет деревни.

В 1921 году промышленность Петрограда давала только 13 процентов промышленной продукции довоенного уровня. В начале февраля 1921 года решением Петроградского совета ввиду нехватки топлива закрыли временно 64 предприятия. Среди них крупнейшие — Путиловский завод, Сестрорецкий завод «Треугольник», «Сименс», «Эриксон»[6].

«Наша революция, — писал известный металлург Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, — как всякая революция, в своей сущности была пугачевщиной: “грабь награбленное”, “мы больше не рабы, чтобы работать”. В результате — голод и железная необходимость работать. Крестьянин одумался скорее всего. Он привык жить трудом и хорошо знает, что его никто не накормит, а все тянут с него хлеб, и он всех должен кормить…».

Осенью 1917 года без продовольствия осталась практически вся европейская часть России, в том числе действующая армия. Весной 1918 года начался голод. Большевики ввели продовольственную диктатуру. Наркомат продовольствия получил чрезвычайные полномочия. Декрет ВЦИК от 13 мая 1918 года потребовал все зерно «сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая, заявить к сдаче».