Ленивый любовник

Миссис Поттер упорно читала, а я смотрел на нее время от времени, оценивая ее движения. Когда я кончил писать, с правой стороны от нее лежало четыре конверта. Если она начала с марта, а переписывались они один раз в месяц, то теперь она должна дойти до июля. Мне ужасно хотелось взять остальные конверты, но я держал себя в руках и спокойно сидел на месте. Тем временем миссис Поттер прочитала очередное письмо и сложила его, чтобы всунуть в конверт. Эго получалось у нее слишком медленно! Я встал и начал прогуливаться, остановился перед стеклянными дверями и выглянул. Одно из недавно посаженных молодых деревьев (в два раза выше меня) покосилось. Я хотел заняться этим деревом, но не смог сосредоточить на нем свои мысли. Неожиданно раздался возглас миссис Поттер:

– Я знала, что было что-то такое! Нашла. Пожалуйста.

Я резко обернулся, подошел ближе. Миссис Поттер начала читать:

«…А теперь кое-что специально для тебя, дорогая Пегги. Многие мои дела были только для тебя. Сначала я не хотел говорить об этом даже с тобой, но теперь, однако, я решил все рассказать… так как дело подошло к концу. Я написал роман. Он называется „Не доверяйте…“.По некоторым важным соображениям я не могу издать его под своим именем, поэтому придумал псевдоним. Хотя тебе, дорогая Пегги, я скажу правду. Я уверен, что роман не будет напечатан, ведь я не владею пером. Но, тем не менее, помни, что это я сделал только для тебя. Не говори об этом даже с мужем…»

Она посмотрела на меня.

– Есть! Я забыла, что брат написал заглавие, но помнила… Нет! Что вы делаете?

Ее реакция была недостаточно быстрой: левой рукой я вырвал письмо из ее рук, правой схватил со стола конверт и отскочил на безопасное расстояние.

– Не нервничайте, пожалуйста, – сказал я. – Ради вас я прошел бы сквозь огонь– сквозь воду я уже прошел, но мне придется забрать это письмо. Это единственное в мире доказательство, что ваш брат написал роман. Для меня это значит больше, чем записка Элизабет Тейлор с просьбой моей руки. Если вы захотите, чтобы некоторые отрывки не читали в суде, их не будут читать. Но у меня должно быть целое письмо с конвертом. Если бы это был единственный способ, я оглушил бы вас и отобрал письмо.

– Вы не должны были отбирать письмо таким образом, – бросила обиженная и негодующая миссис Поттер.

– Прошу простить меня, очевидно, я слишком импульсивный человек. Я возвращаю вам письмо, и вы вручите мне его добровольно, потому что в случае отказа я прибегну к силе.

Глаза миссис Поттер заблестели. Было видно, что она не поняла меня, так как слегка покраснела. Она протянула руку, я сложил листок, всунул в конверт и отдал его законной владелице. Она посмотрела на конверт, потом на меня и снова протянула руку, а я, взял письмо.

– Делаю это, – произнесла она с достоинством, – так как думаю, что мой брат одобрил бы такой поступок. Бедный Леон! Вы подозреваете, он погиб потому, что написал роман?

– Подозревал. Теперь я знаю. От вас зависит, поймаем ли мы преступника, который его убил. – Я потянулся за блокнотом, вырвал листок и подал его миссис Поттер. – У меня только одна просьба, чтобы вы переписали это собственноручно и на собственной бумаге. Может быть, потом понадобится еще одно… Но это позднее…

Женщина начала читать, а я сел.

Она выглядела прекрасно. Даже противный дождь…

Нет! Избежим преувеличений.

XV

В три двадцать три я позвонил Вульфу из Гленвиля по телефону с почты. Я всегда был очень рад, когда после отчета слышал: «Ты хорошо справился». На этот раз Вульф пошел дальше. Когда я рассказал о письме Дайкеса, лежащем в моем кармане, а также о письме, написанном миссис Поттер, которое я только что отправил, бросив в ящик почтового отделения в Гленвиле, Вульф с чувством сказал:

– Ты справился очень хорошо.

После короткого обмена несколькими фразами о наших будущих планах я снова вышел на дождь и назвал водителю поджидавшего меня такси адрес в центре Лос-Анджелеса. Всю дорогу лило. На одном из перекрестков мы едва не столкнулись с грузовиком. Таксист объяснил, что не привык водить машину в дождь. Я ответил, что надо привыкать, а он сделал обиженное лицо.

Бюро Юго-Западного агентства занимало половину десятого этажа в обшарпанном строении, где лифты скрипели и скрежетали немилосердно. Я был там однажды много лет назад. Поэтому утром позвонил из отеля, предупредив, что, вероятно, забегу, и меня, наверное, ждали.

Я вошел в угловую комнату. На мое приветствие встал Фердинанд Дольман – тип с двойным подбородком и четырнадцатью темно-русыми длинными волосиками, искусно уложенными на лысине.

– Я рад снова видеть вас! – сердечно заговорил он. – Мне очень приятно. Что слышно у толстяка?

Очень мало людей состоят с моим шефом в таких. отношениях, которые позволяют называть его «толстяком». Дольман не принадлежал к их числу, но у меня не было времени научить его хорошим манерам, поэтому пропустил бестактность мимо ушей. Чтобы создать непринужденную обстановку, я бросил несколько банальных фраз, а затем коротко объяснил, что мне нужно.