Лео Бокерия: «Влюблен в сердце». Истории от первого лица

Кристиан торжественно передал шоферу фрак, в котором выступал перед публикой, а сам незаметно пристроился за кулисами на случай, если надо будет что-то подсказать. Шофер вышел на трибуну и за час, без сучка и задоринки, отбарабанил лекцию Барнарда (чем немало его удивил). Да и аплодисментов было ничуть не меньше, чем у него самого.

Однако вошедший во вкус шофер, еще не до конца насладившийся своим исключительным положением, предложил слушателям задавать вопросы. Пока звучали стандартные просьбы и пожелания, он отвечал как по-писаному. Но тут выяснилось, что в зале присутствует знаменитый хирург Майкл Дебейки. Он приехал в Африку на сафари, случайно увидел объявление о лекции Барнарда и захотел послушать, а заодно и пообщаться с добрым приятелем.

Шутку Барнарда Майкл оценил по достоинству и решил слегка пощипать зарвавшегося лектора. Поднялся с места и спросил, а как вы, мол, «уважаемый коллега», решаете проблему несовместимости чужеродных тканей. Ведь донорское сердце неминуемо будет отторгнуто организмом, в который оно пересажено. Однако водитель не стушевался и с высокомерным видом ответил: «Сэр! Вы выглядите интеллигентным человеком, но задаете на редкость примитивные вопросы. Мне просто неудобно на них отвечать».

Я с Кристианом Барнардом познакомился в 1981 году в американском городе Фениксе. Там проходил Первый международный конгресс по искусственному двустворчатому сердечному клапану, который создало и применил Уолтон Лилихай. Лилихай же, как я уже сказал, хорошо знал СССР и дружил со многими советскими хирургами. Неудивительно, что и Кристиан тоже очень нам симпатизировал. Все время на этой конференции мы проводили вместе.

Барнард был на редкость красивым и обаятельным мужчиной и большим шутником. В Феникс он приехал с очередной невестой – прелестной девушкой примерно двадцати лет. На первом же заседании конгресса Кристиан посадил ее между мной и Бураковским. Спросил меня, как будет по-русски «no». Я ответил. Тогда он наклонился к своей даме и сказал (так, чтобы все кругом слышали): «Чтобы ни говорили и ни предлагали тебе эти симпатичные джентльмены, ты должна отвечать только: «Нэт! Нэт! Нэт!» Учти, они оба с Кавказа, а там в горах живут мужчины, очень опасные для женщин, особенно молодых».

Следующая моя встреча с Барнардом произошла на открытии нашего Научного кардиологического центра. 16 декабря строители вчерне закончили работу и ушли. 17 декабря открылся съезд. Барнард приехал одним из первых. Он выступал, очень активно и охотно работал. Тогда-то он в подробностях рассказал мне о том времени, когда стажировался у Демихова. Кристиан был очень искренний и благодарный человек и никогда не забывал людей, которые ему помогли достигнуть высот, на которые он поднялся.

Ну, а будучи мужчиной красивым и расположенным к прекрасному полу, он тогда же мне рассказывал, как исхитрялся попадать в общежитие МГУ к студентке, с которой познакомился во время стажировки у Демихова и к которой проникся нежными чувствами. Секрет был простой: вахтерше нужно было незаметно сунуть в руку три рубля, и тогда она делала вид, что не заметила, как он прошел и куда направился. «Поверь мне, – говорил Кристиан, – эти три рубля – такая, кажется, мелочь, но это был самый надежный в СССР пропуск в рай…»

Уолтон Лиллехай

Уолтон Лиллехай, царство ему небесное, очень любил противоположный пол. Однажды его пригласили из Рочестера в Нью-Йорк, а то там грудную клетку открыть могли, а хирурга нет, оперировать некому. Но потом решили от него отделаться и приписали ему укрывательство налогов и будто бы он, всемирно известный хирург, берет взятки. Причем какая-то уборщица давала показания, якобы она сама видела туфли, которые ему подарили. Эти туфли потом нашли за дверью нетронутыми, рыжие такие.

Тем не менее, из клиники его выставили. Был суд. По предъявленным обвинениям Лиллехаю грозило пожизненное заключение, но его не посадили. У председательствующего судьи вся родня умерла от гемофилии. Осталась одна племянница. И этот судья подумал, что если он такого известного врача засудит, то и она может умереть. Уолтону Лиллехаю присудили шесть месяцев работы в каком-то государственном учреждении типа нашего горсовета – носить из одного кабинета в другой почту (тогда же еще не было компьютеров и электронной почты). Он шесть месяцев проработал, а потом оказался в полном забвении. Все от него отвернулись. Никто не брал на работу. Потом уже его пристроили в какую-то фирму, просто чтобы поддерживать материально.