Лео Бокерия: «Влюблен в сердце». Истории от первого лица

К 1984 году проект был завершен и принят. Началось строительство. Конечно, тоже далеко не сразу. Сначала пришлось расселять жителей деревни Черепково, на месте которой стоит центр. Но к концу года строительство официально началось. Работало подразделение «Су-6» комплекса «Главмосстрой». Начали они бодро и строили плохо. Потом, по ходу развала страны, работали все медленнее и хуже. В конце концов даже трудно было сказать, строится комплекс или уже разрушается.

В 1992 году Владимир Иванович Бураковский договорился с министром здравоохранения Андреем Воробьевым и Президентом РАМН Валентином Покровским о приказе-распоряжении по Минздраву и Академии о создании Научного центра сердечно-сосудистой хирургии. Мы поехали в Минздрав. Тут же, при мне, был надиктован этот приказ-распоряжение, который на каком-то (почему-то желтом) листе бумаги в трех экземплярах напечатала машинистка.

Первым завизировал документ Владимир Иванович Бураковский, Воробьев и Покровский также поставили подписи. Я был при этом как бы свидетелем. Все торопились куда-то. Поразительно! В общем-то нормальные люди, а тут даже по рюмке коньяка не подняли – а ведь такое грандиозное дело начиналось с появлением этого скромного желтого листочка! Приказ стал основанием для Президиума РАМН начать работы по созданию Центра и выбрать первых директоров.

Выборы состоялись в 1993 году. В связи с отсутствием средств было решено строить пока два института из запланированных трех. Директором одного из институтов выбрали меня, он назывался Институт кардиохирургии имени А. Н. Бакулева. Потом, когда уже весь центр стал Бакулевским, этот институт получил имя моего учителя В. И. Бураковского. Институт коронарной и сосудистой хирургии возглавил мой коллега Виталий Алексеевич Бухарин.

Осенью мы с Бураковским приехали на строящийся комплекс, не без труда поднялись на третий этаж, и тут фактически и состоялась передача дела, которому Владимир Иванович посвятил последние годы своей жизни. То, что я увидел, меня ошеломило (до этого я на комплексе не бывал). На всей территории стояло несколько пустых многоэтажных коробок… и все. Развал полнейший!

Все это мы с Владимиром Ивановичем обсудили очень серьезно и реалистично, без малейших прикрас… Владимир Иванович сказал, что все понимает и согласен со мной. Однако наши планы от этого не меняются и мне предстоит заканчивать работу. Потому нужно буквально с завтрашнего дня, отложив в сторону все остальное, вникнуть в дела и любыми средствами продолжать строительство комплекса на Рублевке. Сам он обещал помогать. Только вот мог он тогда уже не очень много, болезнь забирала последние силы…

Я начал вникать совершенно новые для меня строительные дела. Картина складывалась дикая и странная. Существовала некая Дирекция строящегося центра, которая ничего не делала. Был «Главмосстрой», который вроде бы отвечал за строительство, но занимался своими делами. И были мы, номинальные хозяева стройки, с которыми никто не считался и не советовался (да и что это за хозяева, у которых денег нет?).

В 1994 году Владимир Иванович практически уже не приходил на работу. Он только приехал в Академию 13 февраля, чтобы поддержать меня, когда проводились выборы в действительные члены РАМН. Это было большое дело, на которое он потратил последние свои силы. Он выступил на выборной сессии отделения клинической медицины (крупнейшего из трех отделений РАМН) с большой страстью и сказал, что видит во мне продолжателя своего дела и потому просит поддержать представленную кандидатуру. Так я стал академиком.

22 сентября 1994 года Владимир Иванович Бураковский ушел из жизни. Вскоре состоялось собрание трудового коллектива, и меня единогласно выбрали директором института кардиохирургии имени А. Н. Бакулева (который строился на Рублевском шоссе), а Виталий Бухарин стал директором института коронарной сосудистой хирургии на Ленинском проспекте. Так что хочешь не хочешь – а мне нужно было строить свой дом и перебираться в него.

Меж тем вся наша работа проходила тогда в старом здании на Ленинском проспекте. А на Рублевке по-прежнему было пусто и тихо. Ни рабочих, ни работы. Постоянно присутствовали только три пожилые женщины-комендантки. Надо было вдыхать жизнь в это уснувшее мертвым сном царство. Я решил для начала нанести визит строителям.

Дирекция находилась далеко от Рублевки, фактически в «Главмосстрое». Получала деньги, которые платила за газ, за электричество, за канализацию (которая не работала), и, главное, платила зарплату сотрудникам Дирекции, в которой числилось около тридцати человек! А по утвержденному Главмосстроем штатному расписанию и различным планам ровным счетом ничего не делалось.

По моему настоянию, руководитель Дирекции написал заявление по собственному желанию, а друзья подыскали мне помощника – В. А. Волянского. Строитель по образованию, в последние годы перед приходом к нам он руководил аналитическим центром МВД одной из союзных республик, а после развала СССР вернулся в Москву. Его я и назначил главой дирекции строящегося центра, а фактически прорабом.