Лермонтов в Москве. Эссе

Идейное содержание и сам сюжет трагедии «Испанцы» близки к содержанию и сюжету драмы Белинского «Дмитрий Калинин». Обе пьесы написаны почти одновременно, осенью 1830 года. В драмах Лермонтова и Белинского юноши «низкого» происхождения, воспитанные в дворянских семьях, любят дочерей своих «благодетелей». Это и приводит к столкновению героя с феодальным обществом.

Обе драмы относятся к тому виду драматических произведений, которые служат автору прежде всего для лирических излияний, их образец - «Разбойники» Шиллера. Трагедия «Испанцы» связана с драматургией Шиллера и поэтической формой. Она написана нерифмованным разностопным ямбом с преобладанием пятистопных стихов.

Молодые авторы Лермонтов и Белинский с одинаковой страстностью требуют гражданских прав для людей, стоящих на нижней ступени общественной лестницы: Белинский для крепостного раба, Лермонтов для рожденного в «низком состоянии» подкидыша.

Ужель закон в сей толстой книге

Сильней закона вечного природы? -

возмущается поэт.

Ты можешь кровь мою

Испить до капли, всю; -

Но честь… но честь

Отнять не в силах… -

заявляет его герой, «пылкий малый», с «мечтательной и буйной головой», красавец с гордой осанкой - «безродный найденыш».

Глупый, ничтожный дворянин Алварец, желая доказать свое превосходство над талантливым безродным юношей Фернандо, хвастается своими предками и с гордостью рассказывает, сколько невинных людей замучил и сжег на костре один из них.

В трагедии «Испанцы» Лермонтов проводит мысль об относительности понятий добра и зла, показывает зависимость характера и мировоззрения человека от среды и тех жизненных принципов, которые в ней господствуют.

Итальянский священник Соррини насильно пострижен в монахи. Он был когда-то таким же пылким юношей, как и герой «Исповеди» - молодой испанский монах. Но развращенная среда духовенства научила его считать добром и злом то, что было в ней принято. Чтобы жить и наслаждаться, надо было подниматься по общественной лестнице, достигать «духовных» степеней. «Святой отец», папа римский, обещал «наградить» священника Соррини шапкой кардинала, если он овладеет наукой лжи и лицемерия.

Трагедию «Испанцы» Лермонтов писал в период борьбы народов за независимость, и она проникнута тем же революционным духом, как и его политическая лирика того времени. В реплики и монологи своих героев юный поэт вкладывал свои собственные чувства, рождавшиеся и под влиянием газетных известий о борьбе народов за рубежом, и под впечатлением слухов о восстаниях русских крестьян и жестоких расправах над ними.

В своей первой драме Лермонтов намечает характеры персонажей, дает рисунок роли «бешеного» Фернандо, тупицы Алвареца, лицемерного Соррини, нежной, хрупкой, но в то же время мужественной Эмилии. В героях «Испанцев» происходит борьба чувств и мотивов. Однако литературные портреты не свободны от условной манеры и штампованных выражений.

Но и здесь Лермонтов уже делает попытку характеризовать героев ритмом речи. Особенно выразительно ритмическое своеобразие речи героев в диалоге Фернандо и Алвареца. Образ пылкого, гордого, непосредственного юноши создается и самим строем фразы:

Фернандо

О, если б только я хотел молчать

Заставить вас

(трогая шпагу), то без пергаментов

Я б это мог.

И ему в ответ звучит тяжеловесная речь Алвареца:

Уж слишком ты забылся,

Бродяга! покажи ж сейчас,

Как ты меня молчать заставишь: а не то

Велю тебя прибить, и это верно,

Как то, что папа есть апостолов наместник!

Очень удачно схвачена интонация в речи Эмилии:

Позволь тебя спросить мне, батюшка,

К чему все это клонится.

Таким вопросом прерывает она сцену, в которой Соррини стремится, как паук в паутину, запутать ее родных.

Наиболее жизненно правдиво сделаны сцены бродяг, гробовщиков, уличная сцена перед домом Алвареца. Эпизодические герои этих сцен говорят на простом разговорном языке. Очень живо изображена драка бродяг в доме Соррини. В этих простых людях Лермонтов подчеркивает здравый смысл и преклонение перед нравственным превосходством. Бродяги уважают Фернандо за его мужество и неподкупность. Сознавая, что совершают преступление, они в то же время считают, что Соррини виновнее, так как их преступление вынуждено нищетой - «Мы делаем злодейство, чтобы жить», - мысль, которая могла быть подсказана юному драматургу книгой В. Додда, подаренной в том же 1830 году им самим другу Андрею Закревскому.