Леший

Понятно, что физика собирались использовать как передаточное звено, посредством которого, может быть, Политик собирался манипулировать за оградой. Самому ему там делать нечего, все-таки запретная зона. А вот физик – это в самый раз, тем более на очистных сооружениях. Странно, почему этой команде вдруг понадобился цех по очистке сточных вод? Вот бы посмотреть на этот цех хотя бы со стороны. Он обязательно должен быть привязан к водоему. Все сбросы идут в реки. Или озера. Такова реальность, от которой не убежал пока что ни один крупный промышленный объект. Если физик – начальник главной помойки, тогда какова роль Политика. Неужели ему понадобилась помойка да еще за колючей проволокой. Туда никто не войдет, кроме физика, зато помои текут в реку. Не могут не течь. Наверное, это огромная, диаметром в человеческий рост, труба. А может быть, судоходный канал либо ручей. Не то ли это устье, мимо которого когда-то ходил пассажирский катер – из города по деревням, из деревень в город. С развитием автобусного сообщения теплоходы давным-давно порезали на лом. Взглянуть бы на то место.

Я поднялся и пошел в сторону пристани. Рядом с ней, около одной из моторных лодок, копошились двое.

– Здорово, ребята.

– Привет, – ответили те сквозь зубы. Ребята явно не хотели разговаривать.

– А что, местные теплоходы теперь точно не ходят?

– Ходят. В Нефтеюганск, например…

– Нет, ребята, вы меня не так поняли. Я имею виду местное сообщение, а не такую даль. Мне бы до следующей пристани и обратно. До Северного… Забыл у шкипера документы, а теперь не доберусь никак. Нельзя ли как-нибудь?

Мужики не поднимали голов от лежащего на песке подвесного мотора. И я решил действовать наверняка.

– Тогда я сбегаю, ребята?

– Куда?

– Тут не далеко. За литром в кафе.

– Ну, ладно, – согласился один из них. Они тут же подняли с песка тяжелый мотор и понесли к корме дюралевой лодки.

Через полчаса я сидел на дребезжащем сиденье и любовался окрестностями. Лодка билась носом о волны. Справа тянулась узкая береговая полоса, поросшая кустарником. Над полосой возвышался глинистый обрыв с бетонными столбиками и колючей проволокой по краю. За ограждением начиналась территория Северного. Некоторые из столбиков когда-то свалились в обрыв и так висели в обнимку с проволокой. За ними находились другие столбы с туго натянутой колючкой. На некотором расстоянии друг от друга виднелись пустующие вышки часовых. Охрана по периметру, по всей вероятности, теперь велась электронными средствами.

Вот и устье неизвестного ручья, перехваченного поперек бетонной дамбой. По средине виднелось подобие шлюзовых ворот. В этот момент они были открытыми. Через них выползал небольшой теплоход.

– «Коршун», – прочитал я вслух на борту, когда древняя посудина, плавно повернув, взяла курс в речной порт.

– Он самый, – подтвердил рулевой.

– Что он тут делает? – прикинулся я дурачком.

– Проверяют! Чтобы утечки не было! – добавил другой: – У них же там цех очистки. Бытовое добро! Короче, помои! В том числе производственные…

– А флот для чего?

– Положено! По инструкции!

– Выходит, что и с реки можно попасть в город?!

Я округлил глаза: ребятам нравилась моя неосведомленность.

– А эти?

Я указал на ряды лодок, лежащих вверх брюхом на песке.

– У этих, болтают, свои пропуска… Но это только из числа начальства.

– Название-то хоть есть у этой речки?

– А как же! Чернильщикова протока называется… Заплыть вот нельзя только…

– При желании всё у нас можно, – едва слышно буркнул рулевой, однако я расслышал слова в звуке мотора.

Пристань располагалась на километр ниже протоки. Вверх от нее на глиняный яр тянулась бетонная лестница, в конце которой вновь виднелся забор. Там же располагался КПП, и над всем этим возвышались за косогором жилые здания. Не было никакого желания смотреть на этот унылый пейзаж. В первый раз я увидел это место, когда с одноклассниками шел мимо на теплоходе. Мы ездили тогда с учительницей в городской цирк. Ничего с тех пор не изменилось. Разве что дома над обрывом стали выше.

Моторка ткнулась носом в берег. Я ступил на песок, поднялся трапом на дебаркадер. На стене висело расписание. Пароходы ни в Моряковку, на в Нагорный Иштан не ходили. Это я и без расписания знал. В прокуренном помещении сидел шкипер в клетчатой рубахе, лет тридцати.

Спросив у служивого, почему отменили маршруты в сторону родной деревни, и не получив вразумительного ответа, я развернулся и вышел. Откуда шкиперу знать, почему отменили местные рейсы двадцать лет назад…

Обратный путь, вверх по течению, занял больше времени. Всего, туда и обратно, ушло не больше часа. Лодка вновь пристала к берегу.

– Спасибо, ребята! Вы меня сильно выручили…

Я хлопнул себя по груди, ощутив пальцами тяжелую кобуру. Они честно заработали свой литр.

– Всегда рады, товарищ полковник, – сказал рулевой. – Если понадобится – вон я в том доме живу. В пятиэтажке… Первый подъезд, квартира четыре. Спросите Анатолия.

– Пошел я, ребята…

– А это? – показал он на две прозрачные бутылки с белыми головками, сиротливо торчащими в корзине.

– Пора. Меня ждут…

– Нам же не справиться с ними одним.