Леший

Через минуту кельнер поднес заказ и удалился. Зал был наполнен примерно наполовину. Скрипач с пианистом исполняли заунывную мелодию. Рядом с ними, на возвышении, трудилась, виляя задом и держась за вертикальную трубу, стриптизерша. Трудилась – это слишком громко сказано: она даже не вспотела, слегка приседая и поднимая по очереди обнажение ноги. «Мне эту шельму стройную, например, за просто так не надо, – думал я вяло. – Притворяться мы и сами умеем. Кому нужна барышня со стальным инструментом меж ног… Мозоли ведь натрешь о трубу», – хотелось громко сказать.

Девица оказалась закаленная, и всё мельтешила передо мной – наверно, она разминалась, дикая лань с трепетными ноздрями. Бьет копытами перед не менее диким и матерым козлом. Горный винторогий козел! Действительно, в этом безумном мире лучше быть неистовым и бешеным козлом, чем благородным оленем…

Шницели были прекрасны. К ним стопка водки была бы как раз. Но секундное замешательство тут же пропало – не для того прибыл в город полковник Кожемякин.

Расправившись с пломбиром, заправленным ложкой варенья, я расплатился и выбрался из погребка – ближе к свежему воздуху, подальше от млеющей девицы.

Я остановился у вокзала. Взгляд прыгал с одного предмета на другой, пересчитывая их количество. Двадцать столбов по набережной. Два моста через реку. Шесть грузовых теплоходов и две самоходных баржи. Восемь кранов, из которых работает лишь один… Скука и лень. Лишь временами пробивается в сознании тревога. Как там дела в Моряковке? В спешке я позабыл взять с собой отчет для Центра. Он до сих пор покоится у матери под скатертью. За отчетом, само собой, нет смысла ехать специально.

Я развернулся и пошел в обратном направлении. Мне вдруг понадобился главпочтамт. Прибыв к нему, я вошел внутрь, попросил бумаги и принялся вновь писать отчет. К закрытию учреждения отчет был готов. Он был отправлен в Москву по факсу. Пусть там читают и расшифровывают. По крайней мере, будут знать, что я по-прежнему жив и продолжаю действовать. Скука вот только одолела. Это от однообразия и оттого, что утром сделалась известной основная фигура на здешней шахматной доске.

Глава 13

Будь у меня средства, то есть бабки, и будь я пенсионер, обязательно занялся бы исследованием феномена под названием Политик. И снял бы фильм под названием «Боярская рать». Пусть люди смотрят. Народ должен знать своих героев в лицо.

Вдоль набережной тянулись ряды крашеных синей краской скамеек со спинками. Я сел на одну, закинул ногу на ногу и сидел, блуждая взглядом по водной ряби. В некоторых местах темно-синяя вода бурлила на выступающих со дна каменистых косах… Мысли скакали в голове одна за другой: недостатки в планировании, недостатки в мышлении… Законы с двойными стандартами – одним нельзя, другим можно. Против одного мужика, например, возбудили уголовное дело только за то, что он, будучи внедренным в банду, посадил эту банду на скамью подсудимых. Мужика обвинили в том, что он спровоцировал бандитов на необдуманный, противоправный поступок. В зале суда адвокатов находилось больше, чем подсудимых. У некоторых бандитов было по три защитника. Адвокаты старались, и защита у них получалась. Нельзя их обвинять в передергивании фактов – они честно отрабатывали хлеб, они не сидели сложа руки. Кроме них, кто-то еще в том деле постарался. Как минимум, без судьи и прокурора тогда не обошлось. Мужика, то есть оперативника, не взяли под стражу и пока что не осудили, но в грязи извалять успели.

В здешних местах расцвела и похорошела мафия. Но против Политика ни у кого нет прямых улик. Зато множество косвенных. Не только в народе, но даже в милиции говорят об использовании административных ресурсов в пользу губернаторского окружения. Иванов не стал бы молоть чепуху. Он говорил, что Политик рвался во власть не из-за политических амбиций. Ему надо было продвигать собственный капитал, чем он теперь и занимается в окружении товарищей. Вот только что это за бизнес? О нем ничего не известно. Наверняка, бизнес насквозь криминальный. Иначе не понятна тяга борзых друг к другу.

Если они устранили физика, то это было для чего-то нужно. Он человек с Северного. А Северный – это город за колючей проволокой. Для чего человеку нужно попасть за ограждение? Не из спортивного же интереса. Ведь не зря же было написано и спрятано в банку из-под крема: «Странная вещь – политика. Она вездесуща и норовит вывернуть меня изнутри, – писал физик. – Если я соглашусь работать в связке с ней, то есть с Б., назад пути мне не будет. Это до конца. Видит око, да зуб неймет: руки коротки, территория ему не подчиняется, и кажется, они там уже сходят от этого с ума. Между тем, они абсолютно уверены, что теперь можно всё – подмаслил, кого надо запугал и дальше можешь ехать на скрипучей своей повозке. Собираюсь отдохнуть. Еду в деревеньку, подальше от этих постоянных наездов. Может, не вернусь. Может, кто-то прочитает эту бумажку. И тогда все поймут, что не так плох был кандидат наук».