Лестница Якова

Оказалось, что это довольно далеко. Маруся предложила ему пойти на гору завтра, рано утром, но Генрих и не думал сдаваться – его гнала вспыхнувшая страсть.

Да, прав был Яков, тысячу раз прав, когда, наблюдая отвратительные припадки с воем, паданием на пол, битьем ногами и руками, в которые впадал Генрих с четырех лет, говорил: “Маруся! Это не эпилепсия, это нечто совсем другое. Поверь, это конфликт воли и реальности. У него яростное желание реализовать какую-то детскую глупость, которую мы не разрешаем. А когда встанет перед ним настоящая задача, эта же энергия пойдет на преодоление настоящих задач! Сублимация – великая вещь!”

В их семье это слово повторялось часто…

Было очень жарко, пыльная каменистая дорога была раскалена, хотелось пить, рот высох до самой гортани. Маруся была в предобморочном состоянии, но упасть в обморок не могла себе позволить, крепилась. Впереди шел, прихрамывая, растерший ногу жестким сандалием сын, решительно и целеустремленно. На горе их никто не ждал, но народу там было несколько десятков человек. Все окружили планёр, ощупывали его, как ветеринары больное животное. Генрих сразу же втесался в толпу. Никто его не гнал, но и внимания не обращали. Там крутилось и без него несколько мальчишек. Маруся вытоптала в тени брезентового ангара сухие кустики полыни – поднялась волна острого и горького запаха: полынь, шалфей, чабрец… Села на сухую пахучую землю.

Все плыло у нее перед глазами. Сознания она не потеряла, но на некоторое время выключилась из действительности. Потом открыла глаза – и увидела внизу, перед собой, изгибистую долину, татарскую деревушку на склоне, пасущихся коз, отроги Карадага, парящий в яркой синеве планёр… И почувствовала себя счастливой…

Подошла к людям, наблюдающим за полетом планёра, выбрала глазами одного, военного вида, но в штатской одежде, с твердым офицерским лицом и с кавказскими усиками, и обратилась к нему бодрым и веселым голосом:

– Товарищ! Не поможете нам добраться отсюда до Коктебеля? А то мы с сыном очень устали, пока сюда поднимались.

Товарищ обернулся:

– На сегодня пуски закончены. Через полчаса за нами заедут. Подождите, мы вас захватим.

Геня ее не видел, он затесался в группу местных мальчишек и оживленно с ними болтал, размахивая руками… Через полчаса, фырча и отплевываясь, подъехал пыльный грузовик, и мальчишки сразу забыли про планёр, прилипли к машине. Маруся вытянула отбивающегося сына из толпы:

– Хочешь на грузовике прокатиться?

О, счастье! Счастье! Военизированный человек подал Марусе руку, она легко впрыгнула в кузов. Маруся улыбнулась обольстительной улыбкой: подбросите к Максу? Человек разулыбался – сразу догадался, что женщина из своих. Он тоже был из своих – внук Айвазовского… Но Маруся этого так и не узнала… Он сел в кабину, в кузов набилось человек десять. Генрих хотел было поскандалить, что тоже хочет в кабину. Но тут Маруся взяла его под педагогические уздцы и сказала спокойно: мы можем слезть и идти пешком. Хочешь? Он не хотел…

Через пять дней Маруся с сыном была в Москве. Яков Осецкий встречал свою семью на Курском вокзале. Рыжеватые резко подстриженные усы на свежевыбритом лице, недавняя парикмахерская стрижка, корректный костюм из прошлой жизни, букет лиловых астр в одной руке и портфель в другой выделяли его в расхлябанной толпе встречающих. Он очень скучал, но в целом был доволен отпуском от семьи: за полтора месяца одинокой жизни он написал статистическое пособие для работников связи, две статьи в экономические журналы и начал писать рассказ из армейской жизни, который ему никак не удавался.

Маруся в широкополой шляпе, в холщовом платье с украинской вышивкой у ворота появилась на подножке, а из-под ее руки, державшей поручень, вывернулся и спрыгнул на перрон первым смуглый Генрих, вертя головой в отросших кудрях. Увидев отца, он кинулся к нему с криком:

– Папа! Мы видели планёры! Папа! Я вырасту и буду планеристом! Папа! А ты летал на планёре?

Отец его одобрил, но сказал, что дело это непростое, и требуется не только физическая подготовка, но знание многих предметов – физики, географии, метеорологии… И даже иностранных языков, потому что первыми планеристами были иностранцы – китайцы и арабы в древности, а в новейшие времена французы и немцы, и есть много статей, которые надо бы прочитать… И вообще надо много знать.

– Вот, к примеру, знаешь ли ты, что как раз сегодня летчик Громов совершает перелет из Пекина в Токио? Как ты думаешь, сколько это километров?

– Тысяча! – крикнул Генрих.

– Ошибся в два раза! Две! – ответил отец. – Я принесу тебе сегодняшнюю газету, там все написано! Можешь сам прочитать!

Маруся стояла позади сына, висевшего на отце, а Яков улыбался, кивнул ей, даже как будто подмигнул. А когда легонько освободился от хватки Генриха, он обнял Марусю и шепнул ей в ухо: “Дурында! Дурында моя любимая!”