Летающая смерть

— О, легко сказать, — пробормотал спасатель. — Сегодня я весь день в поисках острых ощущений. В ту ночь поперся в Боу-Хилл и так задолбал эту креветку — Брюса, что он на меня наорал. Когда я вернулся на место крушения и увидел, как тот португалец болтается без дела среди обломков, я хорошенько помял ему лицо. Ненавижу этих даго. А теперь я и с тобой разделаюсь, парниша.

— Сердхольм, вы пьяны, — презрительно сказала Хельга. — Хватит выставлять себя дураком.

— Утю-тю! И что же вы сделаете? Доложите на меня на станцию? Только потомушшо тя прибило тут к берегу, ты думаешь, что весь Монток те принадлежит что ли? Ну ла-адно, доложите, и будете!..

— Ну все, достаточно! — сказал Колтон.

— Неужели? Ну поди сюда и докажи! — усмехнулся Сердхольм. — Ах нет? Ну ниче, я щасс сам спу-ущусь!

Колтон пошел ему навстречу. Драки не было. Сердхольм, конечно, был мускулистым, как все спасатели, но доктор был настолько же сильнее телом и умом, насколько спасатель был сейчас пьянее. Так что пьяница быстро и легко покатился вниз, слабо чертыхаясь.

— За такое он легко может потерять работу, — сказала Хельга, когда они с доктором пошли в сторону моря. — Ох, как я надеюсь, что потеряет, животное!

— Думаете, он правда побил фокусника или просто болтает?

— Тут у него репутация пьющего вздорного проходимца, — сказала Хельга.

— Думаю, стоит рассказать об этом Хейнсу.

— Я скажу ему. Только прошу, доктор Колтон, ни за что не упоминайте о том, что он нам нагрубил. Это только разозлит petit père, и он может наделать делов, а у меня и так сильное ощущение, что над ним нависла какая-то серьезная опасность. Доктор Колтон, вы верите в сновидения?

— Мы, люди, работающие с человеческими телами, со временем начинаем понимать, какая же загадочная и сложная штука эта человеческая душа, — сказал Дик. — Это можно считать ответом?

— Не знаю, — засомневалась девушка. — Однажды я возможно скажу вам. А сейчас, — добавила она, когда они уже подошли к «Третьему дому», — вы же не забудете свое обещание?

— Нет.

— И раз уж вы так сильно заинтересованы в моих делах, — задорно сказала Хельга, — я дам вам один маленький бесплатный совет. Не воспринимайте все, что касается Долли Равенден, слишком серьезно. Она постоянно окружена вниманием и к тому же объездила полмира, так что ценит себя очень высоко. Но в то же время она не перестает быть замечательной девушкой с очень правильными взглядами на мир. Знаю, ее не всегда легко понять.

— О Боже, как же я ошибся тогда! — взвыл Дик.

— Не раскаивайтесь слишком рано, — быстро сказала девушка. — Своими словами я отвечаю только за наш, женский пол. Но мне вы нравитесь, Дик Колтон. И, — добавила она, открывая входную дверь, — если вы сумеете ухаживать за девушкой так, как ухаживаете за собой, то все женщины будут у ваших ног.

— Дай вам Бог здоровья! — шепнул Дик вслед захлопнувшейся двери.

Глава X. Ужас в ночи

Во всех аспектах любого научного исследования профессор Равенден был прежде всего очень методичен. Все экстраординарное и необычное он откладывал на потом, чтобы как следует над этим поразмыслить и рассмотреть со всех возможных сторон. Запутавшись в дебрях своего расследования, ученый, полностью доверившись терпению, начал потихоньку из них выбираться на свет истины. Любые факты прямых и косвенных связей он аккуратно отмечал на бумагах. Когда наступал кризис сомнения, профессор (хотя и не был очень этому рад) не пренебрегал помощью других умных людей. Серьезные размышления и старания почти всегда приводили его к правильному ответу. Жизнь была полна загадок, поэтому разным расследованиям профессор Равенден каждый день уделял хотя бы немного времени.

Не исключением стал и вечер 19 сентября. После охоты на мотыльков профессор вернулся в свою комнату и принялся писать. Но прежде он переоделся в пижаму и халат, потому что его повседневную одежду насквозь вымочил внезапный ливень. Затем он извлек из своего портсигара большую именитую, а потому очень дорогую, сигару с особым ароматом и закурил, наслаждаясь каждой глубокой затяжкой. Те, кто хорошо его знал, сказали бы, что профессор озабочен серьезной думой, потому что в наслаждениях он обычно был скромен и табак расходовал очень экономно. Во времена же раздумий курение успокаивало его нервы и помогало сосредоточиться. А в тот вечер Профессор Равенден пережил серьезный шок.

Он три часа просидел за письмом, периодически прерываясь на продолжительные размышления. Вдруг он встал, обул тапки и начал прохаживаться вдоль комнаты, вслух разговаривая с самим собой:

— Несомненно, я очень испугался… Иначе зачем было бы мне убегать?… Объект этот мог оказаться вполне безобидным, и в нем несомненно должно было присутствовать что-то научно интересное. Может эти повторения… инстинкт самосохранения обманул меня! Это все страх прошлых необъяснимых происшествий… но даже в этом бешеном испуге я, кажется, не утратил способностей внимательно наблюдать.