Летчик под грифом «секретно»

— Много здесь всего, Никита. Ты же, когда был первым секретарем Московского областного и городского комитетов, пересажал почти всех секретарей райкомов. Об этом расписано во всех подробностях с указанием фамилий, с датами арестов и так далее. Но самое интересное тут — о твоей деятельности на Украине. Приведены расстрельные списки, которые ты визировал. А это в общей сложности многие десятки тысяч репрессированных. Но самое страшное — твои резолюции на постановлениях органов НКВД об арестах более тысячи командиров Красной армии. И это, заметь, накануне войны. Тут и о твоей роли как члена Военного совета фронта, где ты был одним из виновников катастрофического окружения наших армий под Киевом в сорок первом и под Харьковом в сорок втором.

Наступила длительная пауза, во время которой Хрущев опять несколько раз промокнул вспотевшую лысину и громко высморкался. Затем спросил:

— Письмо анонимное?

— Разумеется. Но я догадываюсь, от кого. — Микоян заглянул в опустевший стакан. — Прикажи принести еще чаю.

— Ну?! — встрепенулся Хрущев, вызывая секретаря. — От кого письмо?

— От украинских националистов, — невозмутимо ответил Микоян после того, как был принесен чай.

— Ах, недобитки! Но из чего такой вывод?

— Из требования. Хотя звучит это требование как деловое предложение.

— Ну не томи! — Хрущев вдруг оживился. — Что за привычка то и дело паузы делать? Какое предложение?

— Предложение простое: в обмен на молчание передать Крымскую область в состав Украинской ССР.

Хрущев остолбенел. Он не меньше минуты смотрел на конверт, лежащий на столе, затем схватил его, вынул письмо в несколько листов бумаги и надолго углубился в чтение, словно не веря в то, что услышал от Микояна. Прочтя, вскочил и несколько раз прошелся по кабинету.

— А что? В этом есть рациональное зерно. Нужен ли России этот полуостров? У нас и без Крыма проблем хватает. Пусть развивает курорты Черноморского побережья Кавказа. Как думаешь, Анастас?

— Тебе решать, — криво ухмыльнулся Микоян, не удивляясь резкой перемене в настроении руководителя партии.

— А что, если обманут? — Хрущев недоверчиво кивнул в сторону письма.

— Ну кто осмелится обманывать партийного вождя, под началом которого многомиллионная армия?

— И то верно! Пусть попробуют! Я покажу им кузькину мать! Кстати, Анастас, как ты думаешь, почему письмо прислали тебе, а не кому-то другому?

— Потому что никто другой, Никита, не находился бы сейчас в твоем кабинете и ты бы никогда своевременно не узнал об этом письме со всеми вытекающими отсюда последствиями. Для твоей политической карьеры, разумеется. — Микоян засмеялся при виде улучшающегося настроения Никиты и встал, собираясь уходить.

— Ты, Анастас, готовь постановление Совета Министров. — Хрущев окончательно взбодрился, входя в обычный для себя надменно-надутый образ. — Но тщательно продумай формулировку, чтобы над нами не смеялись соратники по партии. А я проведу соответствующую работу среди членов Президиума с таким расчетом, чтобы до исхода января этот вопрос был закрыт.

II

Город Сочи, наши дни.

Закончив читать вслух содержимое всех трех папок, Алексей закрыл ноутбук. День незаметно подошел к концу.

— Документы с грифом «Особой важности. Совершенно секретно», конечно, уникальны и проливают свет на то, чьи уши торчат за происходящими событиями как вообще в мире, так и на Украине в частности. Но вряд ли эта информационная бомба взорвется. Если такое и произойдет, то будет представлять для США не более чем комариный укус.

— Да, дорогой. Журналистской братии интересны подлинники документов, а не их отсканированные копии. Но ты был прав — старичок забавный.

После ужина они смотрели по телевизору какой-то фильм. Алексей, взглянув на часы, включил местный канал, и, как оказалось, вовремя. Диктор новостей с тревогой в голосе сообщал, что в отеле «Рэдиссон Лазурная» скончался от сердечного приступа пожилой турист из Соединенных Штатов Америки Арчи Скотт, в прошлом высокопоставленный сотрудник Центрального разведывательного управления. На снимке, возникшем на экране телевизора, Алексей с Ритой узнали своего забавного старичка, несмотря на то, что на фотографии он был моложе как минимум лет на десять.

— Надо же такому случиться, — рассеянно произнесла Рита. — А ведь он для своего возраста днем не был похож на человека, с которым вечером произойдет сердечный приступ.