Летящая на пламя

— Я не буду бить тебя, — сказал Кол, ухмыляясь.

«О Боже», — всполошился Шеридан, и его сердцг учащенно забилось. Он закрыл глаза.

— Несите все это сюда. Ставьте. Вот так, — раздался снова голос Кола, обращавшегося к вошедшим матросам.

Шеридан замер, с ужасом ожидая, что последует дальше. А Кол нарочно тянул, разглагольствуя о синяках и ссадинах Шеридана, оставшихся на его теле от побоев Бакхорса.

— Ну ладно, приступим, — наконец мягко сказал Кол. — Итак, мистер Дрейк, кто эта маленькая леди?

Шеридан открыл глаза и взглянул на рослого уголовника, а затем перевел взгляд на полотенце, ведро с водой и кувшин. От дружеского тона Кола по его спине забегали мурашки.

— Значит, вы не хотите говорить на эту тему, я правильно вас понял? — Кол покачал головой. — Ну как вам не стыдно. Вам должно быть чертовски стыдно!

Он склонился над Шериданом и положил ему на лицо развернутое полотенце. Послышался звук льющейся воды, и Шеридан ощутил, как струйки побежали по полотенцу, пропитывая ткань.

Сначала он почувствовал только прикосновение влажной материи к лицу, которая приятно холодила его воспаленную кожу.

Но затем Шеридану стало трудно дышать. Влажное полотенце плотно облегало его лицо, и при каждом вдохе ткань засасывало в ноздри и в рот. Вскоре вода начала сочиться, проникая струйками в его носоглотку. Шеридан проглотил воду и закрыл рот, пытаясь дышать носом, но кто-то наклонил назад его стул, схватил Шеридана за волосы, запрокинув его голову, и Шеридан почувствовал, как струйки воды текут по его лбу и щекам. Он сделал вдох и захлебнулся.

Шеридан начал вырываться, судорожно дергаясь и пытаясь освободиться от руки, вцепившейся ему в волосы.

«Я скажу тебе! Все скажу! Все скажу!» — стучало у него в голове.

Он еще не произнес ни слова, а только захрипел, но стул тут же опустился на все четыре ножки, а с лица Шеридана убрали полотенце. Он нагнулся, кашляя и хватая ртом воздух.

— Она не стоит таких мук, правда? — ласково спросил Кол. — Убей меня, но никто в целом мире не стоит таких мук.

Шеридан был не в силах поднять голову, но он взглянул исподлобья в угол каюты, туда, где сидела Олимпия. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых отражался животный страх. Все пропало.

— Уф-ф! — тихо выдохнул Шеридан, чувствуя, как последние силы покидают его. Он понял, что она сдалась, она сломлена. А значит, его молчание бессмысленно. Она все равно сейчас признается во всем.

«Я скажу им все», — решил он.

— Так кто же она? — прошептал Кол.

«Вот сейчас, сейчас я им все скажу». Послышался плеск воды, наливаемой в кувшин.

«О Боже, смилуйся надо мной. Я скажу, я все скажу…»

Глава 12

Олимпия вздрогнула от испуга, когда хлопнула дверь каюты. Она панически боялась Бакхорса, до смерти боялась всех этих уголовников и ничего не могла с собой поделать. Она молча наблюдала за тем, как плотный коренастый Бакхорс всем своим телом навалился на Шеридана и припечатал его к стене. Она молча наблюдала за тем, как Кол накрыл лицо Шеридана, запрокинул его голову и начал лить сверху воду. Она видела, как задыхался Шеридан, как дергался, хрипел и бился в судорогах. Но у Олимпии было такое чувство, будто ее отделяет от всего происходящего стена из толстого стекла.

Звук шагов возвращающегося Бакхорса вывел ее из оцепенения, и новая волна животного ужаса захлестнула девушку. Она съежилась и прижалась спиной к стене, но Бакхорс лишь скользнул по ней взглядом и остановился перед Шериданом. Тот сидел, опустив голову, чуть нагнувшись вперед, насколько это позволяли веревки, которыми он был привязан к стулу. С его волос на обмякшее тело стекала вода.

— Ты вроде бы не собирался убивать его, — резко бросил Бакхорс своему подручному.

— Он жив, — отозвался Кол.

— Но он же не дышит!

Кол толкнул ногой стул, и Шеридан упал вместе с ним на пол с глухим стоном. По его телу пробежала судорога, и он закашлялся.

— Он так и не рассказал тебе ничего интересного, как я понимаю? — усмехнулся Бакхорс, поднимая с пола мокрое полотенце.

Кол пожал плечами.

— Я вылил на него пять ведер воды. Но все бесполезно. Скорее всего ему нечего нам сказать.

Оба бандита взглянули на Олимпию, и у нее потемнело в глазах от ужаса.

— Вставай, — приказал ей Бакхорс.

Она повиновалась, хотя колени ее подкашивались, а ноги были ватными.

— Развяжи ее и запри обоих в какой-нибудь каюте. — Бакхорс махнул рукой Колу, а затем обратился к Олимпии: — Я хочу, чтобы ты поставила этого ловкача на ноги к рассвету. Он должен быть в полной форме, слышишь? Я поручаю это тебе, сестренка.