Летнее предложение

Ее пухлые, прекрасные губы раскрылись, и я направил член в ее горячий рот. Я не спешил – старался не спешить. За один судорожный толчок я продвигался вперед не больше чем на полдюйма, тут же отступал и снова делал выпад, ощущая, как с каждым разом меня засасывает все глубже. После нескольких таких движений я почувствовал, что достиг предела – границы, за которой у большинства женщин срабатывает рвотный рефлекс, и уже собирался отступить, но Джорджия снова взглянула на меня из-под ресниц. Лишь чудом я удержался и не вошел ей в горло на всю длину.

– Черт, Джорджия! Че-е-е-е-ерт! Глубже, черт тебя возьми!

Ее глаза снова сверкнули, и в это мгновение я осознал, что заключил идиотское пари, в котором мне суждено проиграть. Джорджия чуть стиснула зубы, потом шире открыла рот и, не дожидаясь моей финальной атаки, сама рванулась вперед, принимая меня целиком.

Моя голова откинулась далеко назад, изо рта вырвался какой-то звериный хрип.

Мышцы ее гортани сжимали меня как мягкие, теплые тиски, сжимали крепко, но не болезненно. Я пробыл там меньше тридцати секунд, но этого времени мне с избытком хватило, чтобы представить, как я взрываюсь прямо ей в горло.

Я снова захрипел.

Она глухо застонала.

Этого оказалось достаточно, чтобы что-то во мне переключилось. В один миг я перешел от игры к агрессивной, яростной чувственности. Теперь я торопился, спешил почувствовать, как происходит то, что я только что себе воображал. Каким-то образом я оказался на стороне Джорджии и отчаянно хотел, чтобы именно она выиграла наше пари.

Я задвигался быстрее. Запустив ей в волосы уже обе руки, я удерживал ее голову, чтобы самому задавать ритм и глубину. Джорджия поспорила, что я кончу быстрее чем за три минуты, если она будет делать мне минет, но она ничего не говорила насчет того, сколько времени я должен сдерживаться, если буду трахать ее в рот. А эта была уже совсем другая игра… Разрядка была близка, она мчалась ко мне словно грохочущий товарный состав, готовый расплющить, разорвать, разметать меня на молекулы. К черту все споры и ставки. Проигрыш в таком пари в тысячу раз приятнее, чем любая победа.

– Джорджия… – Я сбросил темп. Она брала в рот лучше, чем любая порнозвезда, но я не собирался делать из этого никакие далеко идущие выводы. – Детка… – Я выпустил ее волосы. – Я сейчас кончу!

Она посмотрела на меня и моргнула, давая понять, что слышала мое предупреждение, а потом… снова утянула меня в свою упругую, горячую глубину.

– О-о-о! Джорджия!! Хорошо-о!!!

Я снова вцепился ей в волосы, в свою очередь стремясь дойти до конца, и в это время наступил финиш. Пульсирующее извержение все длилось и длилось, в голове чередой взрывались шаровые молнии, я задыхался, перед глазами все плыло.

– О, Джорджия!

Она легко поднялась на ноги, отерла губы тыльной стороной ладони и победно ухмыльнулась.

– Я выиграла.

Я с трудом перевел дыхание.

– Если это называется проиграть, то я всю жизнь вел себя как последний дурак, стремясь выиграть во что бы то ни стало.

* * *

На следующий день мы проснулись довольно поздно и долго валялись в постели, наслаждаясь неспешными ласками, когда ровно в одиннадцать ее телефон зазвонил. На экране появилось имя «Мэгги», и, пока я продолжал покрывать поцелуями ее шею, Джорджия ответила на вызов.

– Привет. Что случилось?

– Твой Габриэль, похоже, сошел с ума.

Я не хотел подслушивать, но эти слова донеслись до меня достаточно отчетливо, поскольку в этот момент наши головы почти соприкасались. Отстранившись, я увидел, что Джорджия хмурится.

– Пойду приму душ, – объявил я.

Но и шагая по направлению к дверям ванной комнаты, я продолжал слышать ее часть разговора.

– В каком смысле? – Последовала небольшая пауза. – Вот как? – Потом: – Какого черта секретарша ему это сказала?