Летняя практика

Наверняка, невинная и скромная. Таких очень приятно учить всему новому.

Лену и теперь приятно учить. Она многого не знает, слишком большим козлом был ее бывший мужик.

Но после прошлогодних летних каникул с Данилом…

Ладно, не надо про это, не надо!

Данил слушал воспоминания мужика про их совместное студенческое веселье и зверел от ревности.

Потому что у нее было прошлое. Потому что не с ним было это прошлое. А вот с этим вот мямлей.

Хотя, мямля мямлей, а…

Это Лена не понимает, все еще этого похотливого мудака, походу, другом-подружкой воспринимает. А он всю жизнь ей засадить мечтал. Это прям читалось между строк любым нормальным человеком, который их разговор услышал бы.

И каждый следующий шаг тоже понятен и логичен.

Вспомнить веселые деньки.

Поржать.

Настроить на нужный лирический лад.

Надавить на жалость. Бедный, сука, несчастный. Жена, тварь, бросила, бабло забрала.

Рассказать о своей охеренной любви. Наверно, и в глаза при этом смотрел так, как надо. Жалостливо.

Поцеловать.

На волне жалости и бухлишка утащить в койку.

Вполне себе схема. Рабочая.

И, самое главное, что добрая и ни хрена не рубящая в этом Лена велась!

Данил весь листок сжевал, как козел, пока они целовались!

Хотел выскочить уже тогда, надавать придурку по наглой роже!

Останавливало только то, что не знал, как Лена среагирует.

А вдруг… Вдруг любит она его? А?

Осознание масштабов грядущего говнища поражало воображение.

Данил понял, что привык, очень привык, несмотря на закидоны и сложности, думать, что Лена – его.

Что она его ждет, что хочет его. Просто ей надо перебеситься. И ему надо. Он искренне не хотел прогибаться, не хотел умолять, бегать за ней…

Но в свою постель ее хотел. Осознавал это, мучился, считал тупой зависимостью. Которая портит ему жизнь.

Но отказываться не собирался.

А тут… Неужели она и в самом деле…

Тяжелая, сдавленная ярость медленно расползалась под кожей, постепенно затопляя сознание. Он знал за собой такую херню. Обычно перебарывал.

А тут…

Они наверху целовались. Лена не оттолкнула мужика, не надавала ему по роже. Позволяла себя целовать.

Интересно, ей нравилось, а?

Он спросит, обязательно. И скоро. Главное, чтоб не отправились трахаться прямо сейчас, потому что этого он точно не выдержит.

Что он пережил, пока они целовались, лучше не знать никому. И он тоже вспоминать не будет.

Но, в итоге, Лена оттолкнула мужика и спровадила его прочь.

А чего так? Не понравился поцелуй?

Или решила помариновать?

Чтоб наверняка.

Он же, как понял Данил, какой-то там светоч науки, крутой археолог, Индиана Джонс, мать его…

Все эти вопросы вертелись в голове, пока лез к ней на балкон.

Опять же, отмечая, что забраться – нехер делать. Любой придурок сможет.

Лена закрыла дверь за мужиком, на мгновение прислонилась к ней лбом. И крупно вздрогнула, когда он мягко спрыгнул на пол балкона.

Резко развернулась, и Данил даже через легкую занавеску смог увидеть, насколько огромными сделались ее глаза при виде того, как он идет к ней.

Огромные, испуганные, неверящие… И жадные.

И его до такой степени опять торкнуло этой смесью правильной девочки, хорошей женщины и дикой оторвы, что даже не придумал, что сказать. Тем более, что эти ощущения круто наложились на тщательно сдерживаемую злобу, агрессию, перемешанную с полу выветрившимся алкогольным дурманом и желанием.

Короче, адская смесь.

И Лена попала.

Он шагнул ближе, оглядывая ее, прижавшуюся к двери, жадно и неторопливо. А чего торопиться теперь?

Вся ночь впереди.

Он уж точно кайфанет.

- Данил, ты с ума сошел? Ты что…

- Ты знаешь, что.

- Данил… - она вздохнула, устало покачала головой, - ты так и не понял ничего. Ну не будем мы вместе. Зачем мучить и себя, и меня?

- Не будем. Но похер.

Он сделал еще шаг к ней.

Тонкая, но фигуристая, в майке и шортах, с завязанными в узел темными волосами, она смотрелась совсем девочкой.

И он в очередной раз дико разозлился на нее за то, что в голове такой дикий бардак, что не может разобраться в себе, что хочет его и не пускает, не дает им шанса никакого. Что он, как мудак последний, пляшет вокруг нее, пляшет, пляшет… И никак! Вот никак!

Опять он заставляет, опять он убеждает. Опять она, типа, жертва.

Нихера она не жертва! Вообще ни разу!

И почему это для нее профессор из Питера – прям кандидат, а он, Данил Шатров, практически миллионер в свои двадцать три, нормальный и конкретный чувак – говно на палочке, с которым только повеселиться на одно лето? А потом нахер послать?

Да кто она, бл*, такая, чтоб его посылать?

И в этот раз тоже, походу, собирается это сделать!

Вон, уже и ротик свой раскрыла. Сейчас ляпнет!

А вот нихера!

Он шагнул ближе и резко вжал ее всем телом в полотно двери. Прихватил ладонью за шею, не давая шевелиться. Посмотрел в испуганные и, мать ее, ожидающие глаза…

- Похер мне на все, - припечатал, если не поняла с первого раза.