Летний день, или Корыто со старостью

Напоследок хотелось бы вам сообщить, что, может, когда и другое письмо в канцелярию напишу, но позже, когда как следует всё обдумаю.

К письму в канцелярию со всей серьезностью подходить должно, это уж я точно знаю.

ЛЕТНИЙ ДЕНЬ, ИЛИ КОРЫТО СО СТАРОСТЬЮ

Аккуратный, свежевыкрашенный фургон, покружив по карабкающейся вверх дороге, остановился посреди улицы. Открылась дверь, и на укатанную, давно не видавшую влаги дорогу грузно соскочил мужик. В густых усах проглядывала рыжина, похожая на остатки только что съеденного борща. Из-под бейсболки торчали редкие волосы, прилипшие к вискам и шее, по которым крупными каплями скатывался пот. Майка, выпятившись арбузом, врезалась в плечи, задиралась спереди. Мужик, пыхтя, потянул край майки вниз, пытаясь дотянуть ее до резинки штанов. Захлопнув дверь, он огляделся, на улице было тихо. Меж двух лип на натянутой веревке висело в мелкий голубой цветочек постельное белье. Рядом, перекинув одну штанину через веревку, еле держались детские штаны. Согнув пополам ворот, развевались мужские рубахи. Неспешно трепыхалось на ветру чье-то счастье. По высокому забору лезла ободранная, но бодрая на вид кошка. Мягко опуская лапы в опутывающие забор вьюны, деловито направлялась к соседнему дому.

Обойдя фургон кругом, мужик уставился на противоположную сторону улицы. На улице не было ни души. Дав еще один круг вокруг машины, мужик наконец остановился возле задних дверей. Огляделся, поправил бейсболку и, ухватившись за ручку, рванул засов. Одним махом открыл обе створки. Подавшись вперед, скрылся почти по пояс внутри фургона. Потоптался, как будто прицеливаясь к чему-то, наконец, слегка расставив ноги, встал как вкопанный. Схватился двумя ручищами за гладкие оцинкованные ручки. Поднатужившись, оторвал что-то от металлического пола кузова. Прижал к пузу и, медленно развернувшись, опустил прямо на дорогу новое, только что из магазина корыто. Держась за край, из корыта выглядывала старуха.

Отпустив ручки, мужик разогнулся, вытер о штаны руки и захлопнул дверцы фургона. Обойдя машину, залез на водительское место. Поднимая дорожную пыль, фургон скрылся за поворотом. Пыль, покружившись, снова ровным слоем осела на дорогу, и стало видно, как старуха, щуря подслеповатые глаза, запорошенные частичками пыли, крепче ухватилась за край корыта, вытянула худую куриную шею и уставилась на расположенный вдоль дороги забор.

За забором ходуном ходили ветки, метаясь из стороны в сторону, как тряпичные герои кукольного театра. Нинка, крепкая, приземистая баба, похожая на репу, с таким же отяжелевшим задом, землистым лицом и затянутым на макушке хвостом редких волос, ухватившись за ствол, суетилась. Поспела вишня. Крупные, почти черные вишины развесились на отяжелевших, густо облепленных ветках. Нинка протянула руку к одной из них, и та, тут же оторвавшись от питавшей ее ножки, перемазала густым, темным соком Нинкину руку, скатилась в ладонь. Одно из ведер уже стояло внизу доверху наполненное вишневым грильяжем. Второе ведро висело на крюке, зацепленном за ствол. Вишен было еще на полведра, и Нинка, ускорив темп, начала шустрее собирать ягоды. Впереди была еще самая кропотливая часть работы. Нинке предстояло, вооружившись цыганской иглой, выковыривать из вишни все косточки, и тогда уж точно варенье получится что надо – густое, с чуть горьковатым вкусом пережженного сахара, точь-в-точь как любят домашние. На макушке еще висели несколько недосягаемых ягод. Пытаясь дотянуться до них рукой, Нинка вытянулась, как струна, от несвойственного ей положения пошатнулась и чуть было не потеряла равновесие. Стул под ней перекосило, и баба, пустив пару крепких слов в адрес обласканных солнцем мавританок, в последний момент ухватилась за толстую ветку. Ветка, прогнувшись под вцепившейся в нее тяжестью, плавно пошла вниз, открыв взору проходящую за забором дорогу. Нинка ухватилась покрепче, насупилась. На дороге стояло ее корыто. Баба воинственно раздвинула остатки мешавших ей веток и уставилась на дорогу. Прощупав взглядом каждый сантиметр посудины, обнаружила, что у этого все же ручки шире и основательнее, признала, что корыто не ее. Успокоившись, потянулась было уже опять за вишней, как вдруг увидела торчащую из корыта голову. Нинка, и без того сбитая с толку, совсем растерялась. Ничего не поняв, она сдуру расцепила руки и ахнулась оземь, но тут же ловко поставила себя на ноги и что есть мочи понеслась сначала к соседскому забору, а потом уж к калитке.