Лето Гелликонии

– Никогда этого не видел, сударь. Целуются здесь только люди.

– Тогда скажи, может быть, прежде чем спариться, они лижут друг у друга гениталии?

– Вот этим любят заниматься во всех клетках, сударь. И лижут и сосут, этого полно, такой срам, смотреть невозможно.

– Спасибо тебе, старик. Теперь можешь выпустить своих поднадзорных на волю. Они сослужили свою службу и больше не нужны. Отпусти их, пускай бегут куда хотят.

Сказав это, король направился к выходу из зверинца, шагая медленно и задумчиво, держа одну руку на рукояти меча, другой потирая лоб.

К дворцу он ехал через колеблющийся частокол теней раджабарала. Фреир уже клонился к закату. Небеса пожелтели. Вокруг того места, где солнце соскальзывает за горизонт, стояли концентрические коричневые и оранжевые круги, возникшие в результате преломления света в слоях медленно оседающих вулканических частиц. Заходящее светило близ горизонта напоминало пораженную гниением раковину-жемчужницу.

– Я не могу довериться ему, - сказал король Ветру. - Он необуздан - в меня. Я люблю его, но считаю за лучшее убить собственной рукой. Если бы у него хватило сообразительности, он уже давно сумел бы заключить союз со своей матерью и организовать в скритине блок против меня. Со мной легко было бы покончить… я люблю их обоих, хотя и ее предпочел бы убить собственной рукой, даже ее…

Ветер промолчал, даже ухом не повел. Хоксни брел на закат, думая об одном - как побыстрее добраться до родного стойла.

«Как подло я мыслю, - подумал король. - Это невыносимо».

Взглянув на полыхающие небеса, он подумал, что религия давно научила его бороться со злом, и внутренним, и внешним.

– Я должен хранить обет целомудрия, - сказал он. - Помоги мне, о Всемогущий.

С этими словами он пришпорил Ветра. Сейчас он отправится повидать Первый Фагорский. Анципиталы не ведают, что такое мораль, и не знают угрызений совести. Только с ними он мог найти мир и покой.

Коричневый полукруг наконец одолел оранжевый. Фреир скрылся за горизонтом, и раковина принялась рассыпаться в пепел, стремительно, минута за минутой, обрушиваясь сама в себя, меняясь по мере того, как свет Беталикса пронизывал ее насквозь, приканчивая. Красота ушла, и на месте чудесного заката осталась лишь курчавая облачная страна, куда, в свою очередь, неуклонно смещаясь к западу, падал Беталикс. Глядя на это, Акханаба наверняка подумает (это ясно, как и то, что завтра снова будет жара), что всему на свете приходит конец. Все в мире клонится к закату.

Вернувшись в свой тихий дворец, король ЯндолАнганол обнаружил, что у него гости - в дворцовых залах разгуливали какие-то важные персоны; это были посланцы Священного Панновала, доставившие ему долгожданную грамоту. Его друг, Элам Эсомбер, дожидался его, чтобы заключить в крепкие объятия.

Грамота с высочайшим разрешением на развод наконец-то прибыла. Осталось всего ничего - доставить грамоту королеве королев, провести краткую церемонию, и он будет свободен. Свободен для того, чтобы обручиться с Симодой Тал.

Глава 16

Человек, который рубит лед

На смену лету в южном полушарии пришла осень. Близ берегов Геспагората копили силу муссоны.

Пока на северных брегах моря Орла с их мягким климатом королева МирдемИнггала купалась с дельфинами, близ невзрачных южных берегов того же моря, там, где с ним сливались воды Скимитара, умирал авернец по имени Билли Сяо Пин, победитель лотереи «Отпуск на Гелликонии».

Порт Лордриардри заслоняли от буйства открытого моря острова Лордри числом две дюжины, на некоторых из них построили себе хижины китобои. На других островах, безлюдных, большими колониями селились морские игуаны, обитавшие и на отлогом побережье материка Геспагорат. Этих гибких и ловких, покрытых бородавчатым панцирем существ длиной до двадцати футов часто можно было встретить в открытом море. С борта корабля ледяного капитана, «Лордриардрийской королевы», везущей его в Димариам, Билли собственными глазами несколько раз видел в море игуан.

У берега эти животные редко целиком выбирались на сушу, предпочитая крутиться между камнями и водорослями на мелководье, где собирались полчищами. Иногда по изменению поведения игуан, по быстроте извивов и подвижности их кишащих тел знатоки могли предсказать перемену погоды у берегов Димариама в любое время малого года, приближение тумана или шторма; туман образовывался тогда, когда спускающийся с полярных шапок холодный воздух встречался над океаном с теплым. Густой туман окутывал все влажным непроницаемым покрывалом.