Лето горячих дел

«О чем они меня будут спрашивать? – размышлял он. – Если хотят закатать в ГУЛАГ, то нужно сфабриковать улики, подставить свидетелей, а чтобы сшить крепкое дело, такое впопыхах не сделаешь, нужно время. Мою ликвидацию тоже нужно качественно обставить. По-видимому, сидят и просчитывают варианты».

Чтобы отвлечься от досужих мыслей, Комов начал думать о Лауре.

«Чу́дная женщина! Такие мне еще не попадались. Встретимся ли мы с ней еще? А хотелось бы…»

С мыслями о Лауре он улегся на шконку и уснул. Когда он проснулся, в зарешеченном окошке под потолком подмигивали звезды. Спать больше не хотелось, и он промыкался до утра, пока ему не принесли еду: в алюминиевой миске пшенную кашу без масла и жидкий чай в кружке.

Фомин с аппетитом поглотил предложенную пищу, сходил на парашу и вновь улегся на шконку. Будем ждать.

Прошел день, наступила очередная ночь.

Неожиданно клацнул засов, и в камеру вошел лейтенант милиции, которого сопровождал сержант.

– На выход с вещами, – произнес лейтенант стандартную фразу.

Какие еще вещи?! Комов криво усмехнулся. На сей раз обошлось без наручников. Чу́дно!

Его завели в какой-то кабинет, мужчина в штатском подсунул ему отпечатанный лист и заставил поставить подпись. Комов прочитал, под чем ему предлагают расписаться, и понял, что его освобождают. Еще чуднее!

На выходе его встретил Фомин в форме, при оружии, и мотнул головой, мол, пошли, чего застыл как статуя. Они неспешно зашагали вдоль улицы.

– Там за поворотом стоит хлебовозка. Ныряй внутрь, и вперед, – сказал Фомин.

Комов даже не пытался просчитать, что затеяли его коллеги, а нырнул в открытую дверцу фургона, и машина рванула, как спринтер с низкого старта.

Вскоре в зеркале заднего вида Фомин увидел мотоцикл с коляской, неумолимо преследующий их машину.

«Решили отследить? Это мы предусмотрели».

Внезапно из боковой улицы выехал трактор с прицепом и полностью перегородил проезжую часть. Фургон успел проехать, а мотоциклист, не успевший затормозить, врезался в прицеп.

Тракторист выскочил из кабины и запрыгнул в остановившийся фургон.

Больше никто их не преследовал, поэтому грузовик без приключений доехал до нужного пирса. Фомин расплатился с водителем, и вся команда направилась к зафрахтованному катеру, освещенному бортовыми огнями. Капитан, покинувший рубку, напрягся, увидев подошедших к нему двух офицеров с эмблемами ГУББ, но, протерев глаза спросонья, узнал Фомина и расслабился.

– Ты прямо легок на помине, да еще в форме. А мы уж утром собирались отчаливать по своим делам.

– Через Евпаторию?

– Как договорились. Деньги покажи…

Фомин вынул из кармана пачку купюр, потряс ими перед носом капитана и сунул обратно.

– Годится, – сказал капитан и дал команду запускать мотор.

– Откуда у тебя столько денег? – спросил Комов, когда они отошли в сторону.

– Волошин с ребятами дослал.

– Своевременно, – Алексей усмехнулся. – А то мне при освобождении деньги не вернули. Ну да ладно, хрен с ними крохоборами. Расскажи, как ты тут без меня жил. Очень любопытно.

Вскоре катер с командой Фомина устремился в открытое море, оставляя бурун в кильватере. Комов чувствовал себя пассажиром.

«Он правит в открытое море, где с бурей не справиться нам…» – неожиданно запел один из бойцов голосом солиста, выступавшего возле дачи полковника. Судьба совершила очередной крутой поворот и устремилась в неизвестность.

Часть вторая

В погоне за Табаком

Не следует возмущаться симптомами, если опасаешься – и не без оснований – выступать против самих явлений.

Б. Брехт

Наседка

Комов, сойдя с поезда, сразу же поехал домой, решив отложить все дела на завтра. По дороге он купил полдюжины бутылок пива, чтобы слегка расслабиться, но стоило ему откупорить первую бутылку, как раздался телефонный звонок. Алексей ни капельки не сомневался в том, что знает, кто его беспокоит.

«Волошин, ну прямо тираннозавр. Если не явился к нему сразу же, с поезда, то, значит, я дома. И все до минуты вычислит, – мелькнула мысль. С тоскливым выражением лица он поднял трубку. – Неужели сдернет?»

– Это Волошин. На грудь уже принял? – В трубке раздался смешок.

– Только начал, – признался Комов.

– Ладно, продолжай, но только сильно не увлекайся. Завтра в девять ноль-ноль ко мне.

В трубке раздались гудки отбоя.

Нет, все-таки Волошин не тираннозавр. Он диплодок.

Комов налил пива в чайную чашку и одним глотком выпил. Когда он проанализировал весь калейдоскоп одесских похождений, то его зацепила одна мысль, одна особенность банды Табака.

«Как-то они быстро перемещаются и перестраиваются: вчера действовали в Одессе, сегодня в Москве, а где завтра прорежутся? Только появились, и сразу же возникает бандитская структура, готовая действовать. А может, она уже существовала и ее просто передали Табаку? А кто передал?»

Неумолимо нарастала гора нерешенных вопросов.