Лето горячих дел

Из купейного вагона скорого поезда Москва – Одесса вышла разудалая компания из четырех парней, одетых в спортивные штаны и разно-цветные футболки. Туристы, дорвавшиеся до вожделенного черноморского побережья. На плечах у них висели сумки, туго набитые курортным барахлом. Они шумно смеялись и хлопали друг друга по спине. Впереди их ждали песчаные пляжи, рестораны и девочки в тугих декольтированных платьях, которые они с трудом стягивают с себя, извиваясь змеей. «Эх, Одесса, жемчужина у моря!»

В конце перрона их встретил Фомин. Они его бурно поприветствовали как старого знакомого и всей гурьбой, перейдя вокзальную площадь, подошли к хлебному фургону, стоящему в начале одной из улиц. Показное веселье сдуло с них как ветром.

Фомин открыл заднюю дверцу и сделал приглашающий жест. Команда быстро забралась внутрь фургона, он сел рядом с шофером, назвал адрес, и машина поехала. Никто не обратил на них внимания, – кто на чем хочет, на том и ездит. Машина остановилась в сотне метров от дома Табака. Именно там Фомин решил временно разместить свою команду. Предельно нагло, но эффективно. Хозяин с бандой в Москве, а здесь лишь сторож в единственном числе.

Группа остановилась перед большим кирпичным домом за полуметровым заборчиком. На стук в калитку никто не отреагировал.

– Стволы доставать? – спросил один из парней.

– Обойдемся, – ответил Фомин и махнул рукой.

Группа быстро перекидала во двор сумки и, перемахнув через забор, оказалась там же.

Фомин взошел на крыльцо с перилами, подпертыми фигурными балясинами, и нажал кнопку звонка. На этот раз реакция последовала.

– Кто там? – раздался хриплый голос из-за двери.

– Я из Москвы, от Табака, побазарить надо.

Дверь открылась. На пороге стоял бородатый мужик в телогрейке и с монтировкой в руке.

– Ты никак меня приголубить решил? – Фомин недобро усмехнулся. У него за спиной возникли четверо здоровых парней. Для сторожа их появление явилось серьезным аргументом. – Давай впускай, чего пялишься.

Они расселись в хорошо обставленной гостиной. Из потолка торчала витиеватая люстра.

– Чего надо? – сторож недоверчиво уставился на Фомина.

– Надо братву разместить на пару дней. – На столе появились несколько крупных купюр. – Вот, Табак передал на бухло, жратву и тебе на красивую жизнь.

При виде денег недоверие в глазах сторожа моментально растаяло.

– Хорошо, хорошо, базара нет. Меня Миколой кличут.

«Видимо, недавно откинулся из зоны, толком не оклемался, и его для начала приспособили хату сторожить», – прикинул Фомин.

– На нет и суда нет. Давай, Микола, дуй в магазин за бухлом и жратвой. Бухла много не надо – пару пузырей. И не чуди – чревато последствиями.

Сторож двинулся к выходу, Фомин последовал за ним. Выйдя на улицу, они разошлись в разные стороны: сторож в магазин, а Фомин к машине.

Водитель, открыв капот, копался в моторе. Почувствовав легкий толчок в плечо, он резко обернулся.

– Не пугайся, свои, – успокоил его Фомин. – Слушай, Федя, посиди с ребятами в доме, выпей, закуси, в картишки сгоняй, а вечером поедем. Чего тебе здесь торчать.

Он страховал себя от случайностей, а водитель сразу же согласился.

«Хорошие ребята, заботятся, не держат за какого-то прислужника, в отличие от нашего начальника», – подумал водитель.

К даче полковника, начальника Одесского управления НКВД, добрались в сумерках. Бойцы, одетые в темные комбинезоны и вооруженные пистолетами, выбрались из машины и растворились в темноте. С Фоминым остался один из них с позывным Доктор. Он до войны окончил медицинское училище, а на фронте оказывал первую медицинскую помощь бойцам разведроты Комова во время разведывательных операций, хотя и сам в них активно участвовал.

– С собаками разберись, – приказал Фомин.

– Слушаюсь.

Доктор скрылся в густеющих сумерках. Вернулся он через несколько минут.

– Я в мясо заправил лошадиную дозу транквилизатора. Собачки или впадут в состояние расслабленной эйфории, или, скорее всего, просто уснут.

Операция была детально спланирована, каждый играл свою роль. Двое бойцов зашли в заднюю, неосвещенную часть участка, перемахнули через забор и затаились по углам дома рядом с крыльцом. Неожиданно перед воротами некто в сильной нетрезвости заорал песню: «Артиллеристы, Сталин дал приказ!»

Язык у него заплетался, но он упорно продолжал солировать, а потом заорал:

– Эй, в доме, кто там есть! Выходи, бухнем за здоровье товарища Сталина. Или ты отказываешься выпить за здоровье товарища Сталина? – От удара ногой ворота содрогнулись. – Чего засухарился, в портки наложил? Эй, засранец!

В соседних домах в окнах зажегся свет, но на улицу никто не выходил, зная, кому принадлежит соседняя дача – влезать в непонятное толковище себе дороже. В окно полетел камень, раздался звон разбитого стекла.

Один из охранников не выдержал и вышел на крыльцо.

– Ну, ты, пьянь, заткнись и вали отсюда, а то стрелять начну. Считаю до трех.