Лето горячих дел

Одиночная камера в Лефортовской тюрьме представляла собой более комфортное помещение: окно с нормальным стеклом, квадратных метров намного больше, нары с матрасом не убирались на день, наручники сняли…

Табак тут же улегся на ложе и закрыл глаза. Эта внезапная смена тюрем его несколько воодушевила.

«Значит, мной кто-то занимается, значит, мне помогут. Это только первый шаг к освобождению».

Успокоенный подобными мыслями, Табак уснул. Когда ему принесли еду, он быстро съел предложенное и вновь уснул. Снились ему пляжи на Ланжероне и девушки в тесных купальниках. Проснулся он ночью. Через окно сияли звезды и виден был край луны.

Внезапно лязгнула щеколда, и вошел надзиратель. Табак приподнял голову и с недоумением воззрился на внезапно появившегося стража. Что ему понадобилось ночью?

Надзиратель уселся на табуретку и улыбнулся.

– Ну, как тебе здесь, Табак? Лучше, чем в Сухановке? Вижу, что лучше. Выспался, взбодрился. Да ты присядь, поговорим.

– О чем?

Евсюков сел и вопросительно посмотрел на надзирателя.

– О твоей судьбе. Да ты не волнуйся, тебе здесь недолго сидеть осталось.

– Ты от кого, от Альберта? – Табак с надеждой посмотрел на надзирателя.

– От них, от них. Вот тебе и маляву прислали.

В руках у Табака оказался свернутый в трубочку клочок бумаги.

Он развернул бумажную трубочку и начал читать, не обращая внимания на надзирателя. Тот быстро достал шило и резко воткнул его в ухо Табаку. Табак вскрикнул и осел на пол. Надзиратель криво усмехнулся, гадливо так, убрал шило, и, вынув заточку, начал неторопливо полосовать байковое одеяло. А куда торопиться, если впереди целая ночь, а сюда вряд ли кто заявится.

Разрезав одеяло, он скрутил куски в тугие жгуты, соединил их узлами и соорудил удавку. Дотянувшись до оконной решетки, тюремный страж закрепил конец, подтянул мертвеца и, приподняв, сунул его голову в петлю. Тело повисло, как тряпичная кукла. Потом он, оценив проделанную работу, бросил на матрас заточку и покинул камеру.

Надзиратель носил фамилию Коломиец.

Труп обнаружили утром при смене охраны. Коломийца нигде не наблюдалось.

– Да отошел куда-то, – предположил один из надзирателей. – Появится и распишется в журнале о сдаче дежурства.

– Дурачок сам себе виселицу смастерил. Вон и заточка валяется. И где только ее взял? – сказал другой надзиратель, глядя на висящего мертвеца.

Позже экспертиза установила, что заключенный умер вовсе не от удушья. А Коломиец куда-то исчез, прямо растворился в воздухе. В общежитии его не обнаружили, хотя все его вещи находились на месте.

Слепцов, явившись в тюрьму для продолжения допроса, тоже вытянул пустышку. Оказавшись в кабинете Волошина, он только развел руками.

– Я уже в курсе. Табака прикончил надзиратель, воткнул ему что-то острое в мозги и пропал, – сказал Волошин. – Я нечто подобное предполагал. В Сухаревке этот фокус трудно проделать, а в Лефортово у них демократия. Вот его туда и перевели с подачи невесть кого.

Майор зло сплюнул.

– Пойду к начальству. Может быть, там меня просветят, а то мутно всё.

Он изложил начальнику управления последние события в Сухановке.

– Какие-то подковерные игры, – сказал он со злостью в голосе. – Знаем, проходили.

– Я все услышал. Но это не твои игры, – проговорил начальник, посмотрев в глаза майору. – А ты работай и не парься.

Волошин понял, что полковник о чем-то догадывается или знает, но ему, Волошину, об этом знать не обязательно. И еще он понял, что его ни в чем не ограничивают и в обиду не дадут.

На Коломийца собрались подать в розыск, но не успели. Его труп с перерезанным горлом обнаружили под железнодорожной насыпью на трассе Москва – Сочи.

Искать дупло в парке Комов поручил внештатному агенту Кузе, а прикрывать его должен был Жигов. Народу наблюдалось мало – разгар рабочего дня. Кузя внимательно осматривал деревья вокруг пруда и вскоре обнаружил дыру в стволе толстой липы. Он сунул туда руку и вытащил спичечный коробок. Кузя улыбнулся – ему за успешно выполненное задание полагалась премия. Внезапно из кустов выпрыгнул некий тип в надвинутой на лоб кепке, сунул Кузе нож под ребро, схватил коробок и побежал вглубь парка. Только его и видели.

Но опытный разведчик Жига увидел, что произошло, моментально оценив обстановку, выхватил пистолет и дважды выстрелил в убегающего. Тот споткнулся и распластался между деревьями. Жигов в разведроте Комова числился снайпером по пистолетной стрельбе, поэтому редко промахивался. Установив, что оба участника жизненного спектакля мертвы, он забрал спичечный коробок и быстрым шагом отправился к выходу из парка.

«С трупами пускай Комов и милиция разбираются. Я свое дело сделал».

Прослушав доклад Жигова, Алексей спросил:

– А живьем взять не получалось?

– Мог уйти, – пояснил Жига, понурив голову. – Далековато до него было, и бегает резво.

Комов вынул из спичечного коробка клочок бумаги и прочитал записку.

– Назначили место встречи. Да это сейчас и неважно. Никто туда не придет. Поезд ушел, но на всякий случай решили обрубить все концы.

Жигов понял, что с него сняты какие-либо обвинения, и взбодрился.

– С днем рождения вас, товарищ капитан.