Лето горячих дел

Из-за куста выскочила лохматая дворняга и улеглась рядом с Табаком, вопросительно глядя на Мамонта. Тот вынул из кармана сушку и предложил псу. Потом нашлепал Табаку по щекам, и, когда тот очнулся, его поставили на ноги и повели к фургону с надписью «Электромонтаж».

Тюрьма

Евгения Евсюкова завели в камеру Сухановской тюрьмы, бывшего мужского Спасо-Екатерининского монастыря. А камера раньше была монашеской кельей размером в шесть квадратных метров. Решетки на окне не наблюдалось, что сильно удивило Табака. У него имелся небольшой опыт пребывания в тюрьме, а там окно было не только зарешечено, а еще висел металлический «намордник». Но тем не менее поверх намордника можно было любоваться куском безоблачного неба или ночными звездами, а здесь через гофрированные стекла проникал лишь тусклый свет. Никаких солнечных лучей и солнечных зайчиков.

Посреди камеры ввинтили маленький металлический столик и две круглые табуретки, тоже привинченные к полу.

«Две табуретки – значит, могут кого-нибудь подселить. Да тут и одному тесно – конура какая-то!» – возмутился Евсюков, продолжая изучать скудный интерьер камеры. Прилечь тоже было некуда, не на каменный же пол, а шконка днем убиралась в стену, прямо как в купейном вагоне, и раскладывалась только на ночь. Тогда можно было поспать, если не поведут на ночной допрос, что часто практиковалось в Сухановке. Когда шконка откидывалась, то между ней и табуретом удавалось едва протиснуться или приходилось перепрыгивать. В зависимости от комплекции.

Наручники с него не сняли, но нацепили браслеты спереди – можно было хоть кистями потрясти, чтобы руки не затекали, хотя это мало помогало. Табак понял, что на сей раз накрепко попал в дурную историю, никакой папа не вытащит. Но кто-то ведь должен вытащить!

«Сам я отсюда не выберусь. Никак. Если не помогут. А помогут? Должны».

Он ударился в воспоминания про свои жестокие забавы и окаянства, которые ему всегда сходили с рук. Почти всегда.

Сколько он себя помнил, отец всегда занимал высокие должности, имел обширные связи не только в Одессе, но и в Москве, в том числе в силовых структурах, поэтому купировал проказы сынка, а иначе эти проказы стоили бы ему очень дорого.

Первый раз Женя столкнулся с органами правопорядка в пионерском лагере в возрасте пятнадцати лет. К тому времени он превратился в рослого, мускулистого юношу, и на него с интересом поглядывали девчонки. Там, в лагере, он познакомился с пионервожатой соседнего отряда Леной, худенькой романтичной девушкой восемнадцати лет. Женя ей понравился, и они часто проводили вместе свободное время. Как-то Лена пригласила его к себе в комнату и начала читать стихи. Стихи его мало интересовали, в нем заиграли мужские гормоны, и он начал гладить девушку по плечам, пытался поцеловать. Лена отстранилась. Тогда он повалил ее на кровать и, преодолев сопротивление, грубо изнасиловал.

С тех пор Лена избегала какого-либо общения с Женей. Это его бесило, и он в отместку рассказал товарищам о своих плотских утехах. Новость быстро разнеслась по всему лагерю, девушку начали травить все кому не лень. Вмешалось руководство лагеря, а вскоре появился дознаватель. Девушка рассказала в деталях, как все произошло. Жене грозила колония для малолеток, но вмешался папаша, и дело переиначили, вывернули наизнанку: оказалось, что это Лена соблазнила несовершеннолетнего. После этого девушка куда-то исчезла, но Женю это мало интересовало.

Второй раз он столкнулся с законом в школе, перед самым выпуском, – он поругался с одноклассницей и ткнул ее карандашом в глаз. Как-то само получилось, рефлекторно. Девушку отвезли в больницу и вызвали милицию. Глаз удалось сохранить, а инцидент замяли с помощью денег, – мол, глаз-то цел, а тут такая приличная сумма прилетела. Семья девочки жила бедно, и на компромисс согласились.

А Евсюков младший оценил свою безнаказанность, почувствовал себя царем горы, который может измываться над людьми, приравнивая их к безропотным кроликам, и испытывать от этого неизмеримое удовольствие. Как-то в припортовом районе он начал предлагать прохожим выпить мочу из бутылочки за приличную сумму денег. Над ним смеялись или просто отворачивались, а один портовый бродяга согласился, выпил, причмокнул и пояснил, что бабушка рекомендовала ему пить мочу для лучшего пищеварения. Это сильно рассмешило Женю, и он продолжил отвратительный эксперимент. Но на сей раз ему не повезло – ему набили морду и освободили карманы от денег.