Лето горячих дел

– Послушай-ка, лимонник. Если ты продолжишь кривляться, то мы из тебя все жилы с кишками вытянем. Все равно все расскажешь. А потом твой трупик зароем в лесах Подмосковья. Знаешь песенку: «И никто не узнает, где могилка моя»? Пошел в театр с любовницей и пропал. Скорее всего, подумают, что у нее задержался и забылся за половыми упражнениями. Недельку подождут, а потом начнут искать. Естественно, не найдут, и дело повиснет навечно. Давай выкладывай все как на духу.

Комов, когда требовалось, прессовал жестко, мало кто мог такое выдержать. А Стив Грант не был профессионалом, а лишь посредником. Впрочем, губарей не интересовало, кто ему давал поручения, их интересовало участие Коганова в этих поручениях.

– Что ты передавал Коганову? – задал очередной вопрос Слепцов.

– Рекомендации по работе с антисоветским подпольем, дезертирами, предпочтительные объекты для террористических актов, советы по саботажу в отдельных отраслях промышленности. Коганов потом отчитывался и получал вознаграждение. Большие деньги.

– Ты знал такого Альберта Зимку? – спросил Алексей.

– Слышал. Его нужно было связать с Армией Крайовой, – пояснил англичанин.

«Это куда ж мы залезли?! – подумал Комов. – Это не наш уровень и вне нашей компетенции. По крайней мере, на этом уровне».

Он посмотрел на Стива, сидящего возле стены, – ему так и не предложили вернуться на табуретку, а сам он не решился.

– Да сядь ты по-нормальному – разговор по существу пошел.

Комов состроил на губах улыбку и подмигнул бедолаге.

Допрос длился еще часа два. Слепцову даже пришлось сменить в магнитофоне пленку.

– Посиди пока у нас, – сказал Комов Стиву на прощанье. – Здесь для тебя безопасней будет – в серьезные игры ты ввязался, где человеческая жизнь ничего не стоит. Кормить тебя будут нормально. А дальше… А дальше не знаю – как судьба вырулит.

– Надо идти к Волошину – пускай разгребает, – предложил он, когда они со Слепцовым покинули камеру. – Это не наши дела.

– Однозначно, – согласился Слепцов. – Пленку с записью надо спрятать поглубже на всякий неожиданный случай. А я вместо нее напишу протокол. Стив подпишет – куда он денется.

Он прекрасно понимал, о чем говорит.

В тот же день Комов пошел к Волошину, подробно доложил о театральной операции и отдал протокол допроса Стива Гранта. Рассказал о наличии магнитофонной записи допроса, – мол, когда понадобится, то предъявим.

– Я не нужен больше по этому делу? – спросил он Волошина.

– Не нужен. – Волошин поморщился. – И я скоро буду не нужен.

На следующий день майора Волошина вызвал к себе начальник управления.

«Зачем я ему понадобился? – подумал Волошин. – Ему все доложено. Вопросы какие-нибудь появились?»

Но ситуация оказалась намного интереснее. Когда он вошел в кабинет начальника, там сидел полковник с эмблемами МГБ.

«Этот еще что здесь делает?!» – подумал он.

Начальник управления предложил Волошину присесть и, указав рукой на незнакомого офицера, сказал:

– Вот полковник Маслов предъявляет к нам претензии. Требует выдать им британского дипломата.

– Какого дипломата? – попытался разыграть дурака Волошин.

– Не надо умничать, – осек его полковник. – Того дипломата Стива Гранта, которого вы задержали в Большом театре по непонятной причине. Передайте его нам. Мы с ним поговорим и отпустим – вам хлопот меньше.

«Как-то раскопали. Умеют работать», – оценил Волошин.

– А кто требует? – встрял в разговор начальник управления.

– Комиссар Коганов.

– На бумаге это требование изложено с соответствующей подписью?

– Пока нет, но будет изложено, – сказал Маслов. – Вы же не хотите неприятностей?

– Вот когда будет изложено, тогда и приходите. И британского консула с собой приведите – вы же этого Стива Гранта ни в чем не обвиняете? А у нас свои резоны – вот мы их консулу и предоставим. Вы свободны, товарищ полковник.

Полковник побледнел. Он не привык, чтобы его выставляли как мальчишку.

– Это ведь дело по нашему ведомству.

– И нашему тоже. Почитайте совместный приказ Меркулова и Берии.

Представитель МГБ больше не стал задавать никаких вопросов. Он резко встал и, не попрощавшись, покинул кабинет.

– Напугал ежа голой задницей. Грозит, понимаешь. Возомнили о себе, – сказал начальник управления, поморщившись. – Коганов начал себя вести как крыса, загнанная в угол. Возобновите слежку, чтобы не сбежал куда-нибудь, как этот из Вильнюса, фамилии не помню. А британских дипломатов они приглашать не торопятся, иначе прихватил бы кого-нибудь их них. А самим и предъявить этому Стиву нечего, да они и не будут копать. В конце концов, заберут у нас этого англичанина, чует мое сердце. Не мытьем, так катаньем. И протокол допроса потребуют, или сам Стив им все расскажет. Для Коганова он чрезвычайно опасный свидетель – поэтому его либо сдадут просто так в посольство, мол, ошиблись, извините, либо он помрет где-нибудь невзначай. Скорее всего, второе. У Коганова это запросто. Как же его настоящая фамилия? Неужели Коган?! А мы останемся с носом. Еще предъявят что-нибудь. А нам самим что-либо предъявлять чревато непредсказуемыми последствиями.