Лето на чужой планете (СИ)

— Доктор Ханс, вы должны мне помочь! Мне нужны образцы крови всех жителей посёлка, и только вы можете уговорить их сдать анализы. Это чрезвычайно важно!

— Важно для кого? Для вас? А мне важно, чтобы больные получали помощь! — доктор Ханс злился не на шутку.

Я заглянул в окно. Доктора стояли лицом к лицу. Миниатюрная Трейси вытянулась, как струна, чтобы казаться выше, а Ханс нависал над ней. Они в упор смотрели друг на друга, и ни один не отводил взгляд.

— Я же сказала, что пришлю вам в помощь Лусию! — звенящим от негодования голосом сказала Трейси. — Она прекрасно справится с вывихами, роженицами и расстройствами желудка!

Судя по всему, доктора настроились на долгий диалог. Но наши с Дином укусы не могли ждать. Я постучал в дверь.

— Войдите! — крикнул доктор Ханс.

— Подождите! — ледяным тоном обрезала Трейси.

Не желая обидеть никого из них, я просунул голову в дверь, войдя, таким образом, ровно наполовину. Дин маячил за моей спиной.

Наши раздутые физиономии заставили докторов немедленно прекратить спор. Ханс кинулся делать примочку, а Трейси щёлкнула замками своего чемоданчика. Через пять минут укусы были обработаны, мы проглотили по таблетке и, вытянув ноги, сидели на скамейке. Ещё через десять минут лоб Дина стал приобретать нормальный вид. Да и я больше не видел свою щёку.

— Спасибо! — хором сказали мы с Дином. А Дин не удержался и добавил:

— Вы прекрасно работаете вдвоём.

Воинственная блондинка лишь грозно фыркнула.

Солнце сияло в зените, когда доктор Трейси вышла из дома Ханса совершенно удовлетворённая. Она сумела-таки уломать несговорчивого противника, что при её характере было неудивительно.

Мы с Дином ждали Трейси в глайдере. Не топать же пешком к Интену, когда есть транспорт. Наши лица приняли почти нормальный вид, только на местах укусов краснели небольшие пятнышки. Таблетки, которые дала доктор Трейси, здорово ускорили действие примочек Ханса. Если бы не они — ходить нам опухшими пару дней, не меньше.

— Поехали, Дин! — скомандовала Трейси.

Дин безропотно принял управление глайдером. Я уселся рядом с ним, а блондинка устроилась на одном из кресел сзади. Краем уха я уловил, как она мурлыкает какую-то весёлую мелодию.

Дин вывел глайдер на дорогу, идущую к школе, и спросил, не глядя на меня:

— Ал, откуда ты знаешь русский?

А я уж решил, что он не заметил. Ну, что ж, повеселимся. Я напустил на себя равнодушный вид и небрежно сказал:

— Выучил между делом. Ничего сложного. Грубый примитивный язык.

Биолог подозрительно покосился на меня, но, видно, отложил допрос на потом.

Я решил воспользоваться хорошим настроением доктора Трейси. Подошёл к ней, когда мы выходили из глайдера и прямо выложил.

— Доктор Трейси! Я всё знаю про отца и Грегора. Помогите мне, пожалуйста!

Я чувствовал, что хитростью с ней ничего не добиться. Прямолинейные люди не любят хитрецов. Уловки и намёки вызывают у них отвращение. Зато открытая просьба вполне может подействовать.

— Я знаю, что вы можете определить, как всё обстоит на самом деле. Вам нужно только взять кровь у Грегора.

Трейси покачала головой.

— Не втягивайте меня в ваши семейные распри, юноша. У меня хватает других забот.

— Но ведь отец наверняка ошибается! — в отчаянии воскликнул я. — А если он скажет Грегору — потом уже ничего не поправить. Как вы не понимаете?

Я увидел, что доктор Трейси колеблется. Она хотела что-то сказать, но сдержалась, махнула рукой и молча ушла в дом.

***

Глубоко за полночь мы с Линой лежали в постели и негромко разговаривали. Лина положила голову на мою руку. Я вдыхал запах её волос, и сердце щемило от нежности. Бурление страстей — далеко не всё, что нужно для счастья. Самые сильные чувства быстро угасают, если вам не о чем поговорить друг с другом.

— Со мной приключилась удивительная штука, — сказал я. — Наверное, нужно рассказать об этом Говарду. Или Дину.

Лина приоткрыла глаза и взглянула на меня, ожидая продолжения.

— Помнишь ту ночь, когда ты уехала к родителям? Я тогда взял в кабинете гипношлем и в темноте перепутал карту.

Я рассказал Лине, как нечаянно выучил математику за два часа.

— Потом я решил проверить, выйдет ли такое с другими предметами. Взял карту с русским языком, и всё получилось.

— Скажи что-нибудь по-русски, — попросила Лина и взъерошила мне волосы.

— U tebyakrasivie glaza, — ответил я.

— Смешной язык, — улыбнулась Лина. — Знаешь, Ал, я тоже хочу попробовать.

— Это может быть опасно, Лина. Так никто не делал.

— Ну и что? — нахмурилась она. — Если ты сейчас расскажешь Дину с Говардом — они попросят тебя показать им. А мне, чего доброго запретят пользоваться шлемом. Ты будешь жутко умным, а я так и останусь дурой. Ты же не хочешь жить с дурой, Ал?

— Хорошо, — вздохнул я. — Завтра попробуем.

Лина продолжала молчать, и я вздохнул ещё раз. А потом нехотя вылез из кровати и натянул штаны.

Спускаясь по лестнице, я изо всех сил пытался убедить сидящего внутри меня скептика, что всё будет хорошо. Гипношлем отключится при любом намёке на опасность. Да и я буду рядом.