Лето ночи

Харлен, шатаясь, отступил, уронил пижамную куртку и прислонился к двери. Ему казалось, что его сейчас вырвет. Деревянные половицы пола ходили ходуном, как палуба маленького корабля в бурном море. Харлен облокотился на шаткие перила.

– Сэр! Констебль!

Что, сынок? – отозвался Барни из кухни.

До Харлена донесся запах горячего кофе и кипяченого молока. Он оглянулся на свою комнату, почти ожидая увидеть простыню чистой – вернее, такой же грязной, какой она была утром. Вроде как бывает в кино, когда кто-то видит миражи и всякие такие галлюцинации.

Серая слизь переливалась при свете, словно жидкий жемчуг.

Что? – повторил Барни, подходя к ступенькам.

Лоб у него был нахмурен, будто его что-то беспокоило. Темные глаза выглядели… Какими? Встревоженными? Может, заботливыми?

– Ничего, – ответил Харлен. – Я сейчас спущусь выпить какао.

Он вернулся в комнату, скрутил всю постель, стараясь ни в коем случае не дотронуться до дерьма, бросил в ту же кучу пижаму, запихал все в угол кладовки, достал с полки пижаму, хоть и маловатую, но чистую, пошел вымыл руки и только тогда спустился в кухню.

Даже много позже Харлен не мог бы сказать, почему он решил не показывать двум взрослым это очевидное доказательство того, что кто-то или что-то было у него в доме. Возможно, в этот момент он понял, что с этим должен управиться сам. А возможно, такие вещи были слишком постыдными… показать им постель было все равно что достать спрятанные в кладовке журналы и трясти ими перед всеми.

«Она была здесь! Оно было здесь!»

Горячий шоколад оказался отличным. Доктор Стеффни освободил от грязной посуды и вымыл кухонный стол, и они посидели втроем, болтая как равные, до половины первого, когда мать наконец вернулась и вошла через заднюю дверь.

Харлеи сразу отправился к себе наверх, достал запасное одеяло из шкафа и завернулся в него, нимало не беспокоясь о простынях. Заснул он сразу, чуть улыбаясь при звуках доносившихся снизу сердитых голосов.

Все было точно так, как бывало при папе.

Глава 23

Однажды ночью, во время одного из самых тяжелых приступов лихорадки, Майку приснилось, что он разговаривает с Ду-эйном Макбрайдом.

Дуэйн не был похож на мертвого. И не был расчленен на куски, как говорили в городе. Он не кружился на одном месте, как зомби или еще кто-нибудь подобный, – нет, это был просто Дуэйн Макбрайд, такой, каким все эти годы знал его Майк: полный, медлительный, одетый, как всегда, в вельветовые брюки и простую фланелевую рубашку. Даже во сне Дуэйн то и дело поправлял съезжающие на нос очки в темной оправе.

Они были в каком-то неизвестном Майку, но показавшемся ему странно знакомом месте: холмистое пастбище с высокой, обильной травой. Майк не совсем понял, что он, собственно, тут делал, но заметил сидевшего на камне у самого края обрыва Ду-эйна и пошел к нему. Обрыв был страшно высоким, гораздо выше всего, что Майк видел до сих пор, даже выше, чем скала в парке округа Старвед-Рок, куда однажды они ездили всей семьей, когда Майку было шесть лет. Далеко внизу виднелись города, текла широкая река, по которой медленно скользили баржи. Дуэйн сидел, не поднимая глаз, и, как всегда, записывал что-то в блокнот. Когда Майк подошел и сел рядом, тот перестал писать.

– Мне жаль, что ты заболел, – сказал Дуэйн, поправил очки и отложил блокнот в сторону.

Майк кивнул. Он не был уверен в том, что говорит то, что следует, но тем не менее произнес:

– Мне жаль, что тебя убили. Дуэйн пожал плечами.

Майк прикусил губу. Нет, он должен спросить об этом:

– Это было больно? Я хочу сказать, больно, когда тебя убивают?

Теперь Дуэйн ел яблоко. Чуть помолчав, он ответил: Конечно больно. Извини. Майк не мог придумать, что еще сказать. По другую сторону камня, ближе к Дуэйну, щенок играл с какой-то мягкой игрушкой. Затем со странным спокойствием сна Майк заметил, что это был совсем не щенок, а маленький динозавр. А мягкой игрушкой была зеленая горилла.

У тебя серьезные проблемы с этим Солдатом, – проговорил Дуэйн и протянул недоеденное яблоко Майку. Тот покачал головой.

– Ага.

У остальных ребят тоже есть свои проблемы.

– Да? У кого, у остальных? – переспросил Майк.

В эту минуту солнце заслонил какой-то самолет. Оказалось, что это часть птицы.

– Ты знаешь, о ком я говорю. У остальных ребят.

Это объяснило Майку все. Он говорил о Дейле и Харлене. Может быть, и о Кевине тоже.

Если вы будете продолжать воевать поодиночке, – снова заговорил Дуэйн и поправил очки, – кончите так же, как и я. Что же нам делать? – спросил Майк. Ему послышался лай собаки… настоящей собаки… и некоторые другие звуки, напоминавшие ему о доме и вроде бы не связанные с тем местом, где он сейчас находился. Дуэйн не смотрел на него.

– Разузнай, кто эти люди. Начни с Солдата.

Майк встал и подошел к краю утеса. Внизу ничего не было видно: все застилал туман или что-то похожее на тучи.

– Как я могу сделать это? Дуэйн вздохнул.

– Ну, узнай, за кем оно охотится.

Майку даже не показалось странным, что Дуэйн сказал «оно», вместо того чтобы сказать «он». Солдат был именно «оно». За Мемо. Дуэйн кивнул и нетерпеливым движением поправил очки.