Лето. Секреты выживания растений и животных в сезон изобилия

Главный элемент, вокруг которого строится летний мир лесной лягушки, – это временные водоемы, и жизнедеятельность данных животных почти полностью сформирована так, чтобы извлечь из этого все возможные преимущества. Особые поведенческие механизмы лесных лягушек размывают наши представления о «сотрудничестве» и «конкуренции» или же придают этим понятиям новый смысл.

4. Первые птицы

11 марта 2006 года. Вот-вот начнут возвращаться первые птицы, и я, хорошо поработав пилой, молотком и гвоздями, соорудил девять скворечников. Я развесил их вокруг дома с мыслью о домовом крапивнике (Troglodytes aedon), древесных ласточках, ну и, может быть, лазурных сиалиях (Sialia). И рассчитал верно. К восьми утра на бобровую запруду прилетели первые красноплечие трупиалы: я видел «на посту» четырех птиц, которые кричали свое «унг-ля-ррри» с верхушек кустов и рогоза. Через час они взлетели на холм к нашему дому и сели на кормушку. Прошлым летом они здесь питались подсолнуховыми семечками, которых снаружи даже не видно, а достать можно только через узенькую щель. Сегодня птицы ведут себя так, как будто они знакомы с устройством кормушки, поэтому я полагаю, что некоторые из них возвращаются сюда не первое лето. В следующие несколько недель они станут являться к кормушке ежедневно. Трупиалы часто прилетают небольшими группами: все-таки это стайные птицы, хотя они и рассеиваются, когда летят обратно на запруду. Там они держатся так, чтобы продолжать видеть и слышать друг друга. Сегодня же вернулись и граклы, – я видел, как они втроем кружили над запрудой. Позже один довольно ручной самец прилетел к нашему дому и уселся на большой черемухе, затеняющей фасад. Надеясь, что это может быть Кракл, которого мы спасли в прошлом году из кишевшего клещами гнезда и который стал нашим другом и любимым питомцем детей, я позвал: «Кракл! Кракл!» Птица не улетела. Вместо этого она вытерла клюв о ветку, как будто смутилась или не могла решить, что делать дальше.

Ранние пташки, которые возвращаются, когда до настоящего лета еще далеко, наполняют меня надеждой и свежими силами. Как и пение лесных лягушек, это знак того, что жизнь опять готова к большому старту. Птицы напоминают мне, что в ней неизбежны риск и неопределенность, и я ценю этот дар.

Ранней пташке перепадает первый червяк, а у рано прилетевшего самца еще и больше шансов занять хорошую территорию. Но, если бы вернуться рано было легко, так делали бы все птицы. Если кто-то прибыл рано, значит, остальные прибыли поздно: не бывает победителей без проигравших. Выгода для птиц должна быть уравновешена ценой за то, чтобы появляться первыми, иначе это делали бы все. А цена велика: можно столкнуться с плохой погодой и нехваткой пищи – и в обоих случаях погибнуть.

Эти строки я пишу опять в середине марта, но уже год спустя, в 2007 году; снова пришло время возвращаться первым перелетным птицам, но температура падает, и, по словам метеорологов, в ближайшие несколько дней выпадет от 30 до 45 сантиметров свежего снега.

Прогноз оказался точным. За первой метелью сразу последовала еще одна. В этом году многим ранним пташкам пришлось бы голодать. У дорог в лесах Мэна, возле моего лагеря, вдоль снежных валов собирались стайки из десятков и сотен прилетевших овсянок юнко. Я проваливался рядом с ними в снег почти по пояс – там, где они должны были бы восстанавливать истраченные запасы «топлива». Позже тем летом я совсем не видел этих птиц там, где они обычно обитают.

Разные виды птиц в среднем всегда возвращаются в разное время. Те, кто питается оставшимися на деревьях почками, семенами и ягодами, могут жить на севере всю зиму. Но те, кто питается на открытой земле, как юнко, должны улетать осенью после первого снегопада, а вернуться могут только после того, как снег растает. Затем прибывают те, кто поедает летающих насекомых, а если птица охотится за гусеницами, ей нельзя рисковать и возвращаться раньше, чем деревья оденутся листвой в конце мая или начале июня.

Красноплечие черные трупиалы. Стаи красноплечих трупиалов обычно начинают заглядывать с разведкой в северные места гнездования в первую неделю марта. Самцы сидят по 20–30 птиц рядом, высоко на деревьях вдоль заснеженных болот. Они уже полностью оделись в свое чернильно-черное брачное оперение, готовые показать по сияющему алому эполету на верхней части каждого крыла. Но, пока самцы находятся в стае, они почти полностью скрывают эти яркие «погоны» другими перьями.

Прилетев на болото, стая без конца стрекочет высоко на клене или другом еще голом дереве. Наконец одна или две самые активные и предприимчивые птицы слетают на ивы. За ними – еще пара. Затем в первый раз звучат их характерные «позывные», трель «унг-ля-ррри», которую эти птицы издают только у себя «дома». В это же время они впервые показывают кричаще алые участки перьев на плечах, до того прикрытые. Должно быть, пока что самцы демонстрируют их друг другу: самки вернутся не раньше, чем через несколько недель.