Лето сумрачных бабочек

– Она такого розово-сиреневого цвета, с цветками в виде колокольчика, очень красивыми. – Она неожиданно перешла на бег. – Вперёд, Бекки! Может быть, сегодня наш день!

Мы нашли эрику, растущую в совершенно заброшенной части Сада, улеглись на землю и стали ждать. Когда мы с Розой-Мэй вот так прятались где-нибудь, мне начинало казаться, что, кроме нас, в мире нет больше никого. Я никогда не бывала у неё дома, не была знакома с её родителями или с кем-либо из её друзей, но это было неважно. Сад Бабочек был нашим особым местом, как будто у нас был секрет, которым мы ни с кем другим не могли поделиться.

Пока мы наблюдали и ждали, я рассказала ей о маме. О том, как услышала, как Стелла кричит на маму, и как потом мы с мамой очень сильно поссорились. Роза-Мэй впитывала каждое слово, впившись взглядом в моё лицо, пока я подробно описывала, что произошло. Единственное, чего я ей не сказала, – это то, что договорилась встретиться с Маком. Я хотела бы рассказать, но знала, что ей будет неприятно.

– Значит, ты думаешь, что они спорили из-за того фото? – спросила она, когда я закончила. – Что Стелла имела в виду именно это, когда сказала, будто ты имеешь право знать?

Я кивнула:

– Я так и думаю. Я не могу быть уверена, но ты бы видела, как мама замерла, когда я вошла в дом. Должно быть, она обсуждала это со Стеллой, и по какой-то причине она не хочет, чтобы я знала. И это не только насчёт фото. Она ничего не рассказывает мне о моём отце, и всякий раз, когда я спрашиваю, у неё начинается ужасная головная боль или она принимается плакать. Я хочу знать, почему они расстались, почему он исчез ещё до моего рождения. Но она просто отмалчивается. Как будто хочет притвориться, что этого прошлого никогда не было.

Роза-Мэй села, хватаясь за траву.

– У меня никогда не будет детей, – тихо сказала она.

Я потянула её за плечо:

– Не говори глупостей. Ты наверняка передумаешь, когда станешь старше.

– Нет, – возразила она. – Я никогда не передумаю. – Голос её был каменно-твёрдым. – Взрослые всегда лгут детям. Они лгут, они подводят их, говорят, будто любят их, а на самом деле не любят. Не по-настоящему.

– А как же твои родители? – спросила я. – Я никогда не видела твоего папу, а ведь он работает прямо здесь, в Саду.

– Он очень занят, – ответила она. – Он не любит, когда я беспокою его во время работы, а моей мамы с нами больше нет.

Я потрясённо посмотрела на неё:

– Что ты имеешь в виду?

Она ничего не сказала, но её глаза стеклянно заблестели, и она начала часто-часто моргать, словно пытаясь не заплакать.

– Где она, Роза-Мэй? Она ведь не… умерла? – Она кивнула и отвернулась, но я прижала её к себе, обхватив обеими руками. – Но почему ты мне не говорила? Всё это время, когда я рассказывала тебе о своей маме… почему ты не сказала?

Мне казалось, что моё сердце сейчас разорвётся от боли за неё. Я всегда была недовольна мамой, я хотела, чтобы она была больше похожа на других, обычных мам, но я знала, что без неё я пропаду.

– Ты уверена, что ты в порядке, Роза-Мэй? – спросила я, гладя её по голове. – Хочешь, мы поговорим об этом или, наоборот, не будем говорить?

– Всё хорошо, – приглушённо пробормотала она мне в плечо. – Это было очень-очень давно. Я не люблю думать об этом.

Мы не увидели голубянку-аргуса ни в тот день, ни на следующий. Мы лежали на спине, глядя в бесконечную синеву неба, болтая и перебрасываясь шутками. Час за часом проплывал мимо в солнечном сиянии, навевающем лень. Мы видели уйму голубых бабочек, все они охотились на сладкий нектар эрики, но ни у одной из них по краю крыльев не было изящной серебристой каймы.

Днём в среду мы заметили, что по полю в нашу сторону идёт Джоан из магазинчика сувениров. Я никогда раньше не видела её на открытом воздухе и на несколько секунд подумала, не случилось ли чего. Как только Роза-Мэй осознала, что Джоан направляется к нам, она вскочила и спряталась за ближайшим деревом.

– Что ты делаешь? – прошипела я, но она приложила палец к губам, призывая меня молчать.

– О, здравствуй, дорогая, – сказала Джоан минуту спустя, проходя прямо мимо того дерева и останавливаясь передо мной. – Мне захотелось размять ноги, но здесь, снаружи, так ужасно жарко! А твоя подруга сегодня не пришла, чтобы увидеться с тобой?

Я уже собиралась ответить, когда Роза-Мэй выскользнула из-за дерева и встала прямо позади Джоан.

– Э-э… сегодня она придёт позже, – выдавила я, стараясь не засмеяться. – Она… э-э… сейчас занята.

Джоан начала рассказывать мне о своей любимой бабочке, пестроглазке галатее, и о том, как заметила одну из них по пути сюда, а Роза-Мэй размахивала руками у неё за спиной, делая вид, будто снова и снова ставит штамп себе на руку, как это делала Джоан в своём магазинчике. Я задержала дыхание, чтобы удержаться от смеха. Вид у Розы-Мэй был такой дурацкий, что мне казалось, будто я взорвусь.

– С тобой всё в порядке? – спросила Джоан. – У тебя лицо совсем раскраснелось.

Я втянула щёки, чтобы выглядеть невозмутимо. Я была уверена, что она вот-вот обернётся и увидит Розу-Мэй.