Лето у моря

— До середины XVIII столетия на этом месте находилась крошечная рыбацкая деревушка Брайтельмстон, — с серьезным видом начала Брэнда. — Однако в конце XVIII века один лондонский врач, кстати, твой тезка, Ричард Расселл открыл потрясающий терапевтический эффект морского воздуха в окрестностях Брайтона. Какой такой особенностью обладает воздух именно в этом месте, а не, например, в десятке километров восточнее или западнее, неизвестно. Однако открытие было с энтузиазмом воспринято высшим обществом Британии, и ничем не примечательное местечко, как по мановению волшебной палочки, стало превращаться в модный курорт.

Я откровенно любовался Брэндой, ее горящими от восторга глазами, дивными локонами, которые развевал ветерок, долетавший с моря, а она продолжала свою лекцию по истории Брайтона:

— В немалой степени городок обязан своим чудесным превращением принцу-регенту, заслужившему прозвище принца Удовольствий и впоследствии правившему Британией под именем Георга IV. Он способствовал популяризации отдыха в этой части северного побережья Ла-Манша. Сам принц-регент регулярно отдыхал тут, а в начале XIX века по его заказу в Брайтоне началось строительство Королевского павильона — дворца по сути своей. Потом сходим посмотрим, ладно?

— Обязательно, — ответил я, целуя ее в нос. — Какая ты у меня умная, просто удивительно. Повезло же мне!

Мы шли по узким и романтичным пешеходным улочкам приморской части города, периодически спрашивая дорогу у местных жителей. Они отвечали нам с улыбкой, видимо, угадывая в нас молодоженов. От них же мы и узнали, что эти улочки называются Лейнами. Здесь было сосредоточено много антикварных, книжных и сувенирных магазинов.

— Потом зайдем, да? — спросила Брэнда.

— Как скажешь, милая!

— Ужасно хочется к морю!

Вновь мы вышли на оживленную городскую магистраль, прилегающую к главной площади Брайтона, в центре которой располагался живописный фонтан, окруженный еще более живописными клумбами, вокруг которых мы опять увидели уютные уличные кафе. Легкомоторный самолет жужжащей осой таскал в небе рекламу проходящего в Брайтоне фестиваля песчаной скульптуры. Местные жители сказали нам, что этот «крупнейший в мире» фестиваль проводится каждую осень, в начале сентября.

— Значит, мы его увидим! — радостно сказала Брэнда. — У нас ведь медовый месяц!

Вот и долгожданная набережная. Мы полюбовались увенчанным башенкой с часами входом на знаменитый Дворцовый пирс, построенный в 1899 году, как гласила надпись, и вышли на пляж.

— Дик! Море! Смотри, море! — моя жена, как ребенок, бросилась к воде. Людей было видимо-невидимо, и все с улыбкой глядели на нас так же, как и местные жители на улицах.

В этот день в Брайтоне я первый раз в жизни оценил удовольствие от бездумного ничегонеделания на пляже. Мы валялись на песке, купались в теплом море, непрерывно целуясь и обнимаясь все время. Как же здорово, оказывается, проводить медовый месяц с любимой женой и ни о чем не думать! Ну, не совсем ни о чем, правда… Образ тестя мало-помалу проступал на фоне безоблачного времяпрепровождения на пляже.

— Пора домой? — полувопросительно посмотрел я на Брэнду, которая лежала на полотенце, подставив лицо солнцу.

— М-м-м, — промычала она. — Так не хочется!

— Твой отец приедет сегодня, может, уже приехал, — напомнил я. — Пойдем, у нас впереди еще много-много таких дней!

— Ты прав, — вздохнула Брэнда. — Пойдем.

Усталые, но счастливые, мы вернулись к нашему домику. Почему-то я совсем не удивился, увидев у калитки шикарный черный «Роллс-Ройс», а рядом с ним Адама Александра Кэмпбелла-младшего собственной персоной. В двух метрах от него, в тени деревьев, почтительно замерли двое громил в черных костюмах и солнцезащитных очках. Чудная картинка.

— Папа! — бросилась к нему Брэнда. Лицо Кэмпбелла дрогнуло и впервые стало похоже на человеческое. Он обнял дочь, целуя ее в макушку:

— Привет, малышка!

— Здравствуйте, — сказал я.

Кэмпбелл отстранил от себя Брэнду:

— Здравствуй, зятек.

А потом случилось невероятное: пожиратель людей протянул мне свою руку:

— Как это говорится? Добро пожаловать в семью?

— Скорее, это я должен сказать, — ответил я, но руку ему, естественно, пожал.

— Конечно, — усмехнулся отец Брэнды.

— Давайте зайдем в дом, — предложила Брэнда. — Только пусть твои охранники останутся тут. Кстати, папа, как тебе наш домик?

— Очень милый, — вежливо ответил Кэмпбелл. Я не переставал удивляться. Что это с ним? Превратился в человека?

Мы вошли в дом.

— Ты голодный? — спросила Брэнда. — Я сейчас что-нибудь приготовлю.

Брови Кэмпбелла взлетели наверх:

— Ты готовишь?!

— Ну папа… — Брэнда смутилась. — Скажем так: я еще в начале пути, но должна же я накормить своих самых любимых мужчин!

— Я в шоке, — мой тесть развел руками. — Давай я пришлю вам нашу кухарку.

— Ага, а еще горничную и дворецкого, — вставил я. — Спасибо, конечно, но мы как-нибудь сами.

Кэмпбелл внимательно посмотрел на меня:

— Ричард, могу я поговорить с тобой наедине?

— Конечно, сэр, — ответил я.

Брэнда с тревогой оглядела нас обоих:

— Вы уверены, что все будет в порядке?