Лето у моря

Я прыгнул в машину и направился прямиком на Грин-стрит. У ворот я буквально столкнулся с «роллс-ройсом» Кэмпбелла. С переднего пассажирского сиденья выскочил знакомый до боли парень, одетый в стандартный для охранников Кэмпбелла черный костюм, и бросился открывать своему боссу заднюю дверь. Не веря глазам своим, я подошел поближе:

— Дэвид?!

Он обернулся и расплылся в улыбке:

— Мистер Ричард! Здравствуйте! Поздравляю вас с женитьбой.

— Дэвид, как я рад тебя видеть! Как ты тут…

— Как он тут… — хмыкнул мой тесть, выйдя из автомобиля. — Догадайся сам.

— Сэр, вы просто… просто… — я даже задохнулся от волнения: еще один сюрприз от Адама Кэмпбелла, еще один показатель его человечности; надо же, он разыскал Дэвида и снова взял к себе на работу! Уму непостижимо!

— Хватит стоять тут с открытыми ртами, — сказал Кэмпбелл. — Пошли в дом. Потом поговорите, успеете еще перемыть мне кости.

Я подмигнул Дэвиду и пошел вслед за тестем.

— Чего ты конкретно хочешь? — спросил Кэмпбелл за обедом.

— Справедливости.

— По-моему, ты путаешь справедливость с возмездием.

— А это не одно и то же, сэр?

— Нет. Справедливость — это нечто, неподвластное людским силам, не зависящее от них: она приходит сама, не по чьему-либо пожеланию. А вот возмездие — прямой продукт рук человеческих. Поэтому повторяю свой вопрос: чего ты хочешь, Ричард?

— Не знаю, — я растерялся. — Просто хочу, чтобы этот подонок ответил за смерть Тима.

— А ты сомневаешься? Думаешь, он уйдет от правосудия? Могу тебя заверить, что этого не случится.

Я взъерошил волосы руками:

— Может, мне стоит с ним увидеться, сэр?

— Зачем? Это глупо, Ричард. Сдается мне, ты все же жаждешь мести. Поверь, я бы помог тебе с великим удовольствием, если бы имелся хоть один шанс, что этот Миллер выкрутится. Но это как раз тот самый случай, я имею в виду торжество справедливости, и нам не стоит вмешиваться. Оставь свои ребяческие мысли и спокойно жди приговора суда.

— Можно еще вопрос?

— Валяй.

— Зачем вы вернули Дэвида?

Кэмпбелл сурово сдвинул брови:

— Ричард, сегодня день идиотских вопросов? Тебе-то какое до этого дело?

— Как сказать… Интересно, сначала вы его уволили со скандалом. Из-за меня, между прочим. А теперь взяли обратно…

— И что?

— Ничего, сэр, просто я считаю, что у вас очень доброе сердце. Думаю, вы поняли, что поступили несправедливо с Дэвидом, уволив его, поэтому снова предложили ему работу, признав тем самым свою вину… И это дорогого стоит, мистер Кэмпбелл! Раньше я никогда бы не поверил, что вы на такое способны…

— Иди отсюда, — буркнул мой тесть, закрываясь от меня газетой. — Из-за тебя я чувствую себя архангелом Гавриилом. Скоро совсем размякну.

Улыбнувшись, я вышел из-за стола.

Мой тесть и инспектор Хьюз оказались правы: Центральный уголовный суд Лондона приговорил Джейсона Миллера к пожизненному лишению свободы. Меня для дачи показаний не вызывали, и что-то мне подсказало, что мистер Кэмпбелл приложил к этому руку, не желая, по всей вероятности, чтобы я увидел того, кто лишил жизни моего друга. Сейчас я понимаю, насколько мудр был мой тесть. Если бы я увидел этого Миллера, он навсегда остался бы в моей памяти, и остаток жизни я бы постоянно вспоминал каждую черточку его лица. А теперь он для меня некий абстрактный образ, просто словосочетание: Джейсон Миллер. Кэмпбелл избавил мое сердце от лишних терзаний, а мозг — от злобы и разрушающей ненависти.

В день оглашения приговора, 26 ноября, как только я узнал об этом свершившемся акте правосудия, сразу поехал на кладбище к Тиму.

— Вот и все, дружище, — сказал я ему. — Твой убийца пойман и наказан. Надеюсь, ты это видишь оттуда, сверху. Как там тебе, Тим? Уверен, спокойнее, чем здесь. Я очень по тебе скучаю. И прости, что я продал наш магазинчик: слишком пусто в нем стало без тебя. Но не переживай: мы теперь открылись в новом здании, замечательное место, дела идут хорошо… А Брэнда в клинике. Молю Бога, чтобы она поправилась. Если и она решит меня покинуть, не знаю, как я это переживу, Тим. А еще я подружился с тестем. Никакой он не пожиратель людей, мы с тобой ошибались. Он очень добрый, очень заботливый человек, он столько всего для меня сделал!.. Господи, как же мне трудно без тебя, друг…

В тот день я впервые, несмотря на еще не зажившие душевные раны, уходил с кладбища достаточно умиротворенным: убийца Тима получил по заслугам. Обернувшись, я посмотрел на каменную плиту могилы друга. «Блаженны чистые сердцем, ибо Бога узрят они…». Я всегда буду помнить тебя, Тим!..

В следующие же выходные я улетел в Женеву. Зарегистрировавшись в резиденции клиники, я бросил вещи в номере и помчался в палату Брэнды. С бьющимся от волнения сердцем, постучал в двери.

— Войдите! — раздался любимый голос.

— Сюрприз! — радостно воскликнул я, появляясь на пороге. Брэнда полулежала на диване с книгой в руке. Услышав мой голос, она попыталась приподняться, и книга выпала у нее из рук:

— Дик… Господи, как я рада!

Но я видел, как тяжело ей дается любое движение, поэтому, пытаясь скрыть панический ужас, охвативший меня от ее внешнего вида, присел рядом, покрывая ее лицо поцелуями: