Лето у моря

— Не вставай, милая! Как же я соскучился…

Одновременно я старался незаметно рассмотреть ее. Мне очень не понравилось, как выглядит моя любимая: она еще больше осунулась, кожа ее была белее бумаги, на сильно похудевшем лице резко выделялись скулы. На голове у Брэнды почему-то был шелковый платок, завязанный сзади.

— Как ты, котенок?

— Тело ломит, — пожаловалась Брэнда, — доктор говорит, суставы, наверное, после химии, а еще вот… — она показала на платок, и глаза ее наполнились слезами. — Я осталась почти без волос, Дик! Она лезут и лезут, лезут и лезут!

И она разрыдалась. Я крепко прижал к себе ее худенькое тело:

— Брэн, родная, не переживай так! Ты все равно у меня самая-самая красивая, честное слово! И платок тебе очень идет.

— Не ври мне, Дик, не надо…

— И не собирался я тебе врать, — уверенно сказал я, вытирая ей слезы. — Ты очень красивая, всегда была такой и будешь! Лучше расскажи, как тут тебя лечат?

— По-разному, — вздохнула Брэнда. — В основном капельницы, уколы, переливания крови. Еще принимаю кучу таблеток.

— Что говорит Стивенс? Я просто его еще не видел: сразу пошел к тебе.

— А он уехал на выходные. Да и что он может сказать? Свое обычное: еще рано что-то прогнозировать, мы делаем все возможное.

— А как ты себя чувствуешь?

— Честно говоря, не очень, Дик. Слабость все время, суставы болят, аппетита совсем нет… Ну ладно, рассказывай теперь ты, что там у вас новенького?

Деланно веселым голосом, еще не придя в себя от увиденного и услышанного, я рассказал ей, как мы переехали на новое место, передал приветы и пожелания скорейшего выздоровления от всех сотрудников, в красках описал наш магазин, какие цветы мы сейчас продаем, а потом поведал ей о том, что убийцу Тима поймали.

— Милый, ты привез мне одни хорошие новости, спасибо! — глаза у Брэнды заблестели, и она заметно приободрилась. — А как там твои оранжереи? Что цветет сейчас?

— В основном розы и бальзамины, — ответил я. — Но ты не представляешь, как стали капризничать розы! Они совершенно не выносят сухого воздуха и высоких температур, мистер Крайтон уже измучился с ними: чуть что не так, они моментально осыпаются. Не знаю, что с ним случилось в этом году… Ну а в конце октября мы высадили гиацинты и крокусы, так что к Рождеству Дэн соорудит для тебя какой-нибудь букет из живых гиацинтов. Представляешь, как это здорово: кусочек весны зимой… А крокусы сама увидишь, они взойдут в начале апреля.

— Увижу ли…

— Брэнда!

— Все-все, молчу… А как у тебя с папой?

— Замечательно, — ответил я, нисколько не покривив душой. — Он удивительный человек! Никогда бы не подумал.

— А я тебе говорила: он просто хочет, чтобы я была счастлива, а счастлива я могу быть только с тобой. Когда он в этом убедился, все сразу встало на свои места, и он искренне привязан к тебе, Дик, поверь.

— Верю, верю… Кстати, чуть не забыл: твой отец снова принял на работу Дэвида, представляешь?

— Здорово! — воскликнула Брэнда. — Какой папа молодец! Обязательно передай от меня Дэвиду огромный привет.

— Передам, — кивнул я. — Ну, какие у нас планы на вечер? Погуляем?

— Погуляем, — согласилась Брэнда, обвивая мою шею руками. — У меня сегодня уже процедур не будет.

— Тогда давай погуляем попозже, — сказал я, целуя ее в шею, — иди сюда…

Вечером мы прошлись по территории клиники, а потом я привел Брэнду в их ресторан. Там было полно посетителей: видимо, навестить родных на выходные приехало много родственников. Я заметил, что у большинства женщин на головах были такие же платки, как у Брэнды, и сердце мое сжалось: неужели так много людей страдает от этой болезни?! Брэнда перехватила мой взгляд и сказала:

— Видишь, да? Но я, по крайней мере, не чувствую себя тут белой вороной.

— Все равно это страшно, милая, я имею в виду, сколько людей болеет…

— Давай не будем о болезни, хорошо? Лучше расскажи мне, как отметим Рождество? Ты думал об этом?

— А тебя могут отпустить домой?

— Нет, милый, я уже узнавала: лечение нельзя прерывать, поэтому все пациенты остаются в клинике. Но доктор сказал, что к нам могут приехать все, кто пожелает. Они, оказывается, устраивают специальную вечеринку в честь Рождества для больных и их близких, представляешь?

— Чудесно! Тогда о чем речь? Мы с твоим отцом обязательно приедем. Это ведь наше первое семейное Рождество!

Ночевать я тайком остался у Брэнды в палате, хотя это и противоречило правилам клиники. Мы почти не спали: говорили, любили друг друга, снова говорили… Под утро Брэнда задремала, положив голову мне на плечо. Я лежал, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Брэнда, моя Брэнда! Маленький, худенький, такой родной комочек, сонно дышащий мне в шею. Пусть хоть совсем без волос останется, лишь бы жила! Лишь бы всегда лежала вот так, уткнувшись мне в плечо, чтобы я мог ощущать кожей ее дыхание, чтобы мог целовать ее губы, руки; лишь бы ее изумительные глаза продолжали светиться любовью, когда она смотрит на меня… Неужели я так много прошу у тебя, Господи?