Лето злых духов Убумэ

Когда Кёко услышала эти слова, на мгновение на ее лице отразилось изумление. Но затем она тотчас впала в бешенство еще большее, чем прежде. Я в панике пытался сбежать, но мне в ногу попали брошенные ею настольные часы, и я упал на пол. Я пополз вдоль стены, пытаясь избежать ее ярости…

И скорчился от страха под картиной маслом, верно? – сказал Энокидзу. Его виде́ние было правильным.

– Эта женщина была демоном. Однако больше меня напугал Макио. Он… не переставая жалко и глупо улыбаться, он продолжал настойчиво твердить извинения.

«– Пожалуйста, прости меня. Я был не прав. Я временно поддался низменным чувствам и нанес тебе глубокую рану. Я правда долго думал об этом. Но теперь всё в порядке. Я больше не студент. Я – превосходный врач. Твой отец оказал мне честь, признав меня наследником семьи Куондзи. По прошествии десяти лет мы вновь произведем на свет ребенка. Твоего и моего…

– Я не знаю, о чем ты говоришь! Убирайся!

– Остановись. Умоляю тебя, Кёко».

Наконец он тоже почувствовал, что находится в опасности. Пробежал передо мной, уклоняясь от очередного ее нападения, и попытался спрятаться в библиотеке.

– Так вот в чем была истинная причина, по которой Макио вошел в ту библиотеку…

– Да. Но та дверь тяжелая, сразу она не открылась. И в то мгновение он сказал то, чего не должен был говорить.

«– Пожалуйста, стань снова той собой из прошлого. Доброй и нежной девочкой, которую я знал десять лет назад…»

В следующее мгновение все перед моими глазами стало красным. Я не сразу понял, что произошло. Я увидел, как по полу быстро расползается лужа крови, и только тогда осознал ситуацию. Кёко, стоя у двери в библиотеку и как будто собираясь туда войти, по самую рукоятку вонзила в бок Макио нож для фруктов. Крови было очень много. Очевидно, она попала куда-то в артерию.

«– Почему, Кёко? Почему?..»

Пробелы во времени заполнялись один за другим.

– И поэтому Макио, чтобы укрыться от преследования Кёко, закрыл дверь и заперся на ключ.

– Да. Послышался звук закрываемой задвижки. Боль заставила его обратить внимание на то, что он ранен. Все зашло слишком далеко, и справиться с ситуацией было уже невозможно. Должно быть, он был очень напуган, если решился запереться на ключ.

«Нет, это не так».

Мой мозг медленно настраивался на сознание Макио Фудзино.

Страх. Боль. Глубокая печаль… нет. Скорее не печаль, а изумление. Но он запер дверь на задвижку не потому, что был напуган.

«Еще можно… еще можно все уладить. Еще есть надежда. Я не могу сдаться сейчас. Если подождать, когда Кёко успокоится…

Сознание ускользает. Нет, только не сейчас.

Если это случится, то мамины надежды…

Найди себе хорошую спутницу жизни…

У вас будет ребенок…

Любить и уважать друг друга…

Достойную… жизнь… смысл…

Мама… верит…

В тот момент Фудзимаки стал огромным зародышем в материнской утробе.

Затем он вновь медленно открыл глаза.

Что это за место? Что я делаю? Я…

Он размышляет. Погруженный в тепловатые околоплодные воды, с ножом для фруктов, вонзенным в пуповину. О чем грезит младенец, который никогда не родится на свет? О счастливом будущем вместе с Кёко, которое так и не наступило? О призрачном прошлом, проведенном с матерью, которое больше не вернется? Будущее – это прошлое, которое еще не наступило; прошлое – это будущее, которое уже сбылось.

Кровь вытекает. Температура тела падает.

Как-то… кажется, стало немного холоднее.

Сознание то пробуждается, то вновь погружается в туман.

Темно. Тихо. Откуда-то издалека мне слышится голос. Она все еще сердится?

Или же она плачет?

А потом он…

Он что-то увидел.

– Мама.

Свою маму?»

– Я сидел там, оцепенев от страха…

Голос Найто возвратил меня из сознания умиравшего Макио Фудзино в сознание Тацуми Сэкигути.