Лето злых духов Убумэ

– Нет, вы не порвали с ним.

– Эй! – перебил Киба. – Я опять запутался. Объясни все хотя бы немного понятнее.

Кёгокудо с растерянным видом мельком взглянул на Кибу и сказал:

– История повторяется… какие отвратительные слова. Итак, ваша бабушка, чье сердце было исполнено раскаяния и благодарности, во имя искупления грехов вырастила отца Токидзо-сана. В качестве наемного работника, конечно, но все же – в собственном доме. Однако вам не удалось сделать даже этого.

– Эй, Кёгоку, а сейчас ты о чем?

– О Найто-куне.

– Что?!

– Госпожа. Причиной смерти матери Найто-куна стало то, что вы украли у нее ее только что родившегося сына.

– А-а-а! У этой женщины было слабое сердце. Я… не знала. Нет, тогда я… не понимала, что к чему…

– Эй, вы что, правда украли его?! Вот как… так, значит, взяв на себя расходы на воспитание и обучение Найто, вы пытались загладить свое преступление?

На лице управляющей делами клиники отразилась сложная гамма чувств.

– По правде… я хотела сама его воспитать, потому что по моей вине он потерял родителей… но не смогла этого сделать. Нужно было считаться с правилами приличия и беречь нашу репутацию. Мама… нет, семья Куондзи никогда этого не позволила бы. Поэтому я подумала, что самое большее, что я могла для него сделать, – это выдать за него замуж нашу дочь. Но, чтобы это стало возможным, он не мог быть безграмотным, поэтому я решила отправить его учиться в школу.

– Господин директор клиники, вы знали об этом?

– Знал… можно сказать, что знал. Мне ничего не было известно о том, что сталось с тем ребенком после… но, когда она привела Найто, я в общем-то догадался. Только она вела себя так, будто очень хотела сохранить все в секрете… так что я молчал. Какая польза была в том, чтобы устраивать разоблачение? Но если б Найто по-человечески заслуживал хотя бы немного больше доверия, то я позволил бы ему вступить в брак с одной из моих дочерей, пусть даже он и не стал бы врачом. Меня не особо заботило, если б он не смог унаследовать эту клинику, если б все закончилось вместе со мной – может, так оно было бы и лучше… – Лицо директора клиники выражало чувство глубокого раскаяния.

– В любом случае… почему вы допустили подобное? – спросил Киба. – Кёгоку, ты ведь недавно сказал, что эта женщина потеряла своего ребенка?

Кёгокудо спокойно взглянул на пожилых супругов, затем мягко произнес:

– Госпожа, несчастный ребенок, которого вы произвели на свет, вовсе не был послан вам божествами в наказание за грехи, не был проклят или одержим злым духом. Проклятие возникло лишь потому, что вы держали рот на замке и скрыли правду о нем во все больше разраставшейся темноте. Поэтому, госпожа… могу ли я говорить дальше?

– Вы… знаете и про этого ребенка тоже?

Кёгокудо медленно кивнул. Затем его взгляд обратился к директору клиники:

– Господин директор, к сожалению, я не настолько сведущ в медицине. Поэтому я хотел бы спросить у вас: какова в целом примерная вероятность рождения таких же детей, каким был ваш первенец? Также возможно ли, чтобы подобное с некоторой периодичностью возникало в одной и той же семье – может ли это передаваться по наследству?

Между бровями у пожилого врача собрались глубокие морщины, и он пощипал их пальцами. Затем, некоторое время помолчав, медленно, периодически запинаясь, ответил на вопрос Кёгокудо:

– Если смотреть на это широко… то в этом нет ничего такого уж необычного. Однако вероятность, что это случится, ужасно низкая. Правда, за свою короткую жизнь… дважды, я аж дважды принимал такие роды. Так что, пожалуй, можно согласиться, что сказанное вами по большей части правильно.

Кёгокудо внимательно дослушал его ответ до конца и вновь повернулся к управляющей делами клиники. Эта женщина, раньше походившая на величественную жену самурая, теперь казалась совсем крошечной. Поймав взгляд Кёгокудо, она слегка опустила голову.

– Госпожа, ваш первенец… ребенок, рожденный тридцать лет назад, родился без головы, не так ли?

Ребенок, родившийся без головы!

Так, значит, тот младенец с лягушачьим лицом из видения Энокидзу – ребенок, на которого в легенде было наложено жабье проклятие, – которого тридцать лет назад видела Томико Савада… это был «безголовый ребенок» – анацефал, страдавший от врожденного порока развития, при котором отсутствует часть мозга и закрывающих его костей черепа![129]

Несколько лет тому назад в исследовательской лаборатории университета мне однажды показали фотографии такого несчастного обреченного младенца. С полностью отсутствовавшей верхней частью головы, начиная от бровей, с двумя выпученными глазами он был в точности похож… на лягушку.

Внезапно почувствовав приступ тошноты, я зажал рот ладонью.