Летом в Париже теплее

Яна поежилась – капли жемчуга обожгли ее кожу прохладой, словно легкое чувство стыда, смешанного с непобедимым женским кокетством. Дышать стало легче, все ее тело было соткано из звонких веселых ручейков. Прозрачная влага подобно одеянию обволакивала ее, Яна легко ступала во мраке, точно ей были видны ступени или мостки, она скользила вслед за развевающимися складками, по-прежнему колышащимися где-то впереди. Она уже бежала, пока чудесный воздушный поток не подхватил ее и не бросил на пышную подушку. По ее телу разлилась незнакомая ей нега.

Неожиданно воздух стал уплотняться, словно ветер превращался во вздымающий горы черной пыли ураган. Темный ком тоски повис у Яны в гортани. Она схватила себя за горло, быстро выпрямилась в постели. Джемма тихонько заскулила.

– Что это? – Яна тяжело дышала и терла глаза.

Восторг сменился горькими разочарованием. Быстрый переход от одного эмоционального состояния к другому обернулся чувством абсурда и чудовищной незащищенности. Яна вскочила, словно что-то забыла сделать или боялась что-то забыть и заходила по комнате. Потом остановилась возле тумбочки, облокотившись на нее. При этом она низко наклонилась и, ощутив волну парализующей слабости, едва не опрокинула на пол бронзовую статуэтку совы, сидящей на мраморной подставке.

– Что это? – удивленно взглянула она на проявляющую признаки беспокойства Джемму.

Собака толклась в комнате, дефилируя от одной стене к другой.

– Надо успокоиться, – механически произнесла Яна и мысленно дала Джемме сигнал занять место возле кровати.

Собака моментально подчинилась и, испустив звук, похожий на печальный вздох, улеглась на ковер. Яна выключила свет и вытянулась на постели. «Эта карта ущербна, – мучительное чувство неудовлетворенности сжимало Янино сердце, – я должна заново ее нарисовать, изобрести, придумать…»

Она долго ворочалась, пока не заснула. На этот раз она видела во сне Джемму. Ей снилось, что Джемма стоит на противоположном берегу и истошно лает. Речушка совсем крохотная, но Яна боится ледяной воды. Она почему-то знает, что вода холодная, но как втолковать это Джемме? Но Яна злится не столько на упрямую собаку, сколько на себя – за трусость. Она негодует, потому что в глубине души уверена, что вода вовсе не холодная, а считает она ее таковой только из-за нежелания идти на поводу у собаки. Поколебавшись, Яна все же решается войти в воду – расстояние, разделяющее ее и Джемму, ничтожно мало. Она спускается к самой кромке воды, чувствует босыми ногами приятную прохладу и делает шаг навстречу Джемме. Но та вдруг, прекратив лаять, начинает не менее истошно скулить. Яна не в силах переносить эту собачью жалобу.

Кто-то стягивал с нее одеяло, по телу прошла волна неприятного озноба. Яна попробовала потянуть одеяло на себя, но оно не слушалось. Яна нехотя открыла глаза. Джемма с глухим рычанием сбросила одеяло на ковер и сердито рявкнула.

– Это некрасиво и неэтично, – через силу, из «педагогических» соображений улыбнулась Яна, отворачиваясь и глядя в окно, к которому льнула туманная дымка.

Вчера она даже не задвинула шторы. Обнаженные ветки деревьев чеканили темные, слегка посеребренные профили на ее морозном волокне. На часах – восемь ноль три.

Яна чувствовала себя разбитой, а тут еще этот монстр сбрасывает с нее одеяло и что-то требует! Надо попробовать игнорировать ее капризы, – подумала Яна о Джемме. Но собака принялась лаять.

– Фу! – прикрикнула Яна, – ты видишь, твоя хозяйка тоже не завтракала. Имей совесть!

Джемма подошла к креслу, на котором лежали джемпер и брюки, те, в которых Яна была вчера, и, немного неловко взяв все это в пасть, принесла хозяйке на постель.

– Да ты хоть можешь объяснить в чем дело? – усмехнулась Яна.

Вместо ответа Джемма еще раз громко и недовольно гавкнула. Яна ради эксперимента тронула свои вещи. Джемма одобрительно завиляла хвостом.

– Ты знаешь, о чем я думаю? – Яна надела джемпер и, встав с кровати, принялась натягивать брюки. – Ты хочешь куда-то отвести меня?

Джемма, взвизгнув, вильнула хвостом. Яна закатила глаза и рассмеялась.

– Ну хоть кофе дашь мне выпить? – взмолилась она.

– Гав-гав! – заявила Джемма.

– Не-ет? – округлила глаза Яна.

Она взяла из колоды карту «Взгляд сквозь оболочку», присела перед собакой и настроилась на восприятие ее волн. Через некоторое время она уже знала, почему Джемма проявляет такое нетерпение.

– Тогда веди меня к ней, – приказала Милославская.

Яна вышла в прихожую, набросила каракулевый полушубок и, одев на Джемму ошейник, выскользнула во двор. Верхний слой снега оледенел, образовался тонкий наст. Яна миновала калитку, щелкнула задвижкой и, с трудом сдерживая стремительный порыв Джеммы, вышла на трассу. Как всегда тормознула машину. На этот раз ей попался неразговорчивый хмурый мужик лет пятидесяти на зеленом «Москвиче». Она попросила его следовать в центр. Он даже не пожал плечами, не говоря уже об удивленном или недовольном возгласе. Но Джемма начала подавать признаки нетерпения, когда «Москвич» приблизился к Рабочей. Яна расплатилась и вышла. Джемма что есть сил потянула ее к стадиону.