Летопись Перемирия

Померк, а затем исчез дневной свет, словно вернулась ночь. Дым и пыль поднялись над полем боя так высоко и густо, что осветительные ракеты не могли прорвать эту мощную черную стену, сомкнувшуюся с облаками и разогнавшую вездесущую серую мглу.

Но в этом аду существовала жизнь, чудесная и неповторимая. Пехота поднялась над своими окопами. Сняв каски, бойцы радостно кричали небесам, черные от дыма и гари их лица сияли счастьем.

Прижимаясь к огневому валу артиллерии, в дыму и пыли, батальон рванулся в долгожданную атаку. Несметная сила росская поднялась по всему фронту и хлынула вослед с тысячеголосым «ура!». Рык боевых машин огласил все многокилометровое протяжение линии фронта. Как в стародавние былинные времена, единым духом поднялась святая рать, ломая все стратегии и законы войны, всё сметающим, полным праведной ярости, валом двинулась на врага, очищая землю-матушку от черного змеиного племени.

Реальность стушевалась, обретая очертания полусна, какой-то сверхреальной игры. Ярослав бежал в дыму и пыли окруженный яростью боя. Бесчисленные трассы пуль рассекали пространство, ухали взрывы, стучали по земле падающие обломки, ревело пламя. Но все это будто обтекало бегущего навстречу смерти героя, не касалось его, служа лишь декорациями его жизни.

Вот впереди засверкали размытые завесой мрака вспышки вражеских выстрелов. Он перебежками, от укрытия к укрытию, стал аккуратно пробираться вперед. Осталось уже два десятка метров до вспышек, когда шквальный огонь пулеметов прижал лейтенанта к осколку стены, до которого тот дотянул. Рядом упал, переводя дыхание, какой-то молодой конопатый сержант и громко надрывно закашлял. Сплюнув изо рта черный сгусток, он беззвучно выругался одними губами.

В дыму, застилавшем все вокруг, не видно было наступления, но чувствовалось, что пехота залегла под мощным огнем уцелевших укреплений. Сквозь гул боя пробивался усиливающийся рокот наступающей бронетехники.

Вой летящих снарядов схлестнулся с шипением ракет и пулеметные гнезда захлебнулись в огромных цветках яростного пламени. Ярослав, крикнув сержанту, бросился в этот адский хаос. От едкой гари и пыли он надвинул на лицо респиратор шлема. Осколки забрала, разбитые еще вчера, только мешали обзору, поэтому их пришлось убрать вручную.

Его оглушило накрывающим все грохотом, несколько раз подкинуло и бросило на земь. Горло и грудь удушающе забило гарью. Не помог даже респиратор. Сплевывая, кашляя, он сорвал с лица ненужную маску, испытывая отвратительное чувство своего бессилия, со слезами, застилающими глаза, Артемьев едва поднял налитую звоном голову, и как будто в лицо ему ударило низким, давящим, захлебывающимся клекотом пулеметных очередей.

Что это? Неужели смерть? Не может быть! Я не хочу! Нет, нет! Это стучит сердце? Нет, это стучат пули вокруг меня… И сердце… Я еще думаю – значит не убит. Ох, как я не хочу умирать!.. Столько всего еще надо сделать!

– В атаку-у-у-у!

Кто это кричит? Чей-то знакомый голос. Или просто показалось?

– В атаку-у-у-у! – кричал он сам…

* * *

Анарх сидел за круглым столом в центре библиотечного зала Цитадели Лимба. Вокруг во все стороны и вверх разбегались бесконечные этажи книжных полок со светящимися указателями, теряясь в сумраке древних стен. Здесь всегда было прохладно, потому что система естественной вентиляции, устроенная в незапамятные времена, поддерживала благоприятную для хранения книг и рукописей атмосферу.

Руки Анарха лежали на открытой перед ним книге. Страницы ее испускали слабый желтый свет, освещая им кружащуюся в воздухе пыль. Длинное узкое лицо вечного странника, как всегда, было бледно и наполнено печалью, отражая всю мудрость бесчисленных веков, тяготящую сознание. Ноздри прямого носа изредка трепетали синхронно с узкой скорбно искривленной чертой темно-синих губ. Тени и сполохи под его пальцами оживали на страницах, складываясь в замысловатые узоры из тьмы и света.

Из темноты вдруг раздался чарующий женский голос. Слова звучали столь нежно и певуче, что Анарх замер, прислушиваясь.

– Великий Безликий снизошел до нашей скромной обители. Давненько ты не появлялся. Как ты попал сюда, в ее сердце?

Колдун, не отрывая взгляда от книги, произнес с презрительной усмешкой:

– Вы все уже позабыли, кто создал Лимб и его Цитадель. Что есть время и пространство для того, кто стерся даже из памяти ныне живущих?

Во тьме шевельнулась тень. На свет вышла девушка в кожаной куртке и короткой клетчатой юбке. Сапоги из мягкой кожи, как чулки облегающие ее стройные ноги, чуть поскрипывали при ходьбе. Овал лица, высокие скулы, разрез раскосых черных глаз и маленький рот с безупречными, как будто лакированными, алыми губками – все источало энергию очарования и неземной красоты. Черные, отливающие в свете страниц книги, волосы собраны в тугую косу, опускающуюся на спину между двумя короткими мечами, рукояти которых торчали из-за хрупких на вид плеч.