Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том IV

• Резолюция на консисторском определении о том, что монастырский послушник, проживший в Москве сверх положенного срока десять дней, не был оштрафован: «Главным основанием к решению дела должно служить не то, был ли послушник штрафован прежде, а то, что он сделал теперь. Он пробыл десять дней в самовольной отлучке с просроченным билетом, чем подвергал штрафу и тех, у кого пребывал; бросил порученную ему монастырскую лошадь, которая могла и пропасть, есть ли бы не сохранена была мещанином; о болезни показал, без сомнения, неправду, потому что есть ли болезнь не препятствовала ему переменять каждый день ночлег, то не препятствовала и возвращаться в монастырь, хотя тихо; скрывая, где он проживал, подает он на себя подозрение, что проводил время в неприличных званию его местах; посему нельзя того признать справедливым, будто никаких предосудительных поступков не открылось» (Резолюции. Т. 4. С. 235. № 9527).

13 октября. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Благодарю, Отец Наместник, Вас и братию за напутственные о мне молитвы. При содействии их я совершил путь мой благополучно: и литургию в Братовщине застал в начале, хотя священник начал, не дождавшись меня» (Письма преподобному Антонию. С. 248. № 305).

16 октября. Письмо обер-прокурору Святейшаго Синода графу Н. А. Протасову: «С поспешностию, чтобы не было поздно, пишу сие, стесненный временем, почитая долгом поспешить из Москвы, дабы исполнить высочайшую волю» (Мнения. С. 82. № 26).

18 октября. Резолюция на консисторском определении, предписывающая игумении Зачатьевского девичьего монастыря распоряжаться процентами с капитала, завещанного покойным губернским секретарем: «Предписать игумении, чтобы проценты с тысячи рублей отдавала причту и наблюдала за совершением поминовения; прочее разделять сестрам обители, особенно проходящим церковныя послушания и нуждающимся, со внушением, чтобы и оне приносили молитвы о упокоении души усопшаго» (Резолюции. Т. 4. С. 235–236. № 9528).

• Резолюция на прошении вдовы священника разрешить искать жениха к ее совершеннолетней дочери с последующим произведением его на священническое место: «Приискивать никто не препятствует, но за место нельзя поручиться; потому что открытие места не в воле начальства. Есть ли достойный будет просить места со взятием сироты, преосвященный примет в соображение и сие последнее обстоятельство» (Резолюции. Т. 4. С. 236. № 9529).

• Письмо князю С. М. Голицыну: «Освящение храма не воспрепятствует мне завтра явиться к Его Высочеству[130]

в назначенный час» (Письма. 1884. С. 36. № 37).

19 октября. Высочайше утвержден список первых 16 академиков– действительных членов учрежденного Отделения русского языка и Словесности Императорской Академии наук (после ликвидации Российской академии). Первым назван митрополит Московский Филарет (Дроздов).

• Письмо графу С. С. Уварову[131]: «Высочайшее утверждение меня в звании ординарного академика Императорской Академии Наук по отделению Русского языка и Словесности, объявленное мне отношением вашего высокопревосходительства, не иначе мог я принять, как с ревностным верноподданническим желанием следовать державному мановению Государя, который среди бесчисленных попечений о благе своего народа благоволил обратить особенное внимание и на благоустройство в области Русского языка и дать новые поощрения к подвигам на сем поприще. Ревность возбуждается в сем случае не только любовию к Отечеству и Отечественному слову, но и любовию к Вере и Церкви. Да, я думаю, что не обмолвился, когда сказал: любовию к Вере и Церкви. С некоторого времени в области Русского слова распространяется род безначалия, невнимание к принятым прежде правилам, неуважение к признанным прежде образцам, под видом народности, общепонятности, – направление не к народности чистой, благородной, правильной, но к простонародности смешанной, низкой, безправильной. Как одного из вредных последствий сего направления, если не удастся исправить оного, надлежит опасаться того, что язык под пером писателей, а затем и в устах народа быстро уклоняться будет от Словенского церковного наречия, которое было его корнем, средоточием и мерилом чистоты и правильности; что язык народный совсем отсечется и отделится от языка церковного; что прекрасный, сильный, проникнутый духом Христианского учения церковный богослужебный язык сделается наконец вовсе непонятным присутствующим при богослужении. Не имею нужды изъяснять вашему высокопревосходительству, сколь тяжка была бы сия утрата; и надеюсь, изволите согласиться со мною, что не одной любви к Отечеству и Отечественному слову, но и любви к Вере и Церкви предлежит ныне забота о Русском языке и Словесности. Если государство по справедливости заботится о том, чтобы язык государства возмогал над языками разноплеменных подданных, менее ли заслуживает заботы то, чтобы язык Церкви не сделался наконец языком чужестранным, чрез своенравное нимало не нужное от него удаление языка народного?» (Барсуков. Т. VI. C. 244–245).