Летучий корабль

Почему все это происходит со мной? Почему именно я? Я убил Волдеморта. Разве этого мало? Любому человеку этого хватило бы на всю оставшуюся жизнь… Почему я? Мир, который я некогда так жаждал спасти, отправил меня на вечное поселение в Азкабан, чтобы я сдох там и не мешал никому предаваться мирной жизни. Меня бросила жена, мои друзья, пусть и невольно, отправили меня умирать за них. Они смотрели, как удары капитана Довилля впечатывают меня в песок. Чтобы потом… что, пожалеть меня? Сказать «ах, бедный Гарри»? Они бы стали умирать за меня? Ладно, хорошо, они ни в чем не виноваты… Конечно, стали бы. Только слова Довилля о том, что они с радостью примут любую жертву от меня… еще одна разновидность сложного яда, в изготовлении которых он непревзойденный мастер.

Я делал все для того, чтобы мы могли выжить на острове, не обращая внимания на оскорбления и унижения, потому что просто не видел иного выхода. Из этого тоже ничего не вышло… Зачем нам было там выживать? Ради кого и чего? Не проще ли было просто дать им казнить нас? Разве у нас есть какой-то выход? Просто потому, что я не привык сдаваться? И теперь он… мой бывший профессор, пиратский капитан, лишает меня последнего, что у меня еще было — остатков собственного достоинства. Я грязь по их меркам… По моим меркам я теперь тоже грязь… Я тот, кого можно вот так просто отыметь, а потом бросить мне банку с заживляющей мазью, чтобы к вечеру я был на что-нибудь годен. Даже понятно, на что… Не касаться меня больше, чем это требуется.

Я никогда не осознавал так отчетливо, что меня никто никогда не любил. Вот такой простой ответ на все мои вопросы. Я был нужен, да, тогда мне помогали. Было круто выйти замуж за героя — и рядом со мной оказалась Джинни. Я перестал быть героем и стал преступником — как просто было выбросить меня из своей жизни. Причем выяснилось, что так даже лучше для всех. Такие, как ты, сказал мне в свое время сэр Энтони, должны жить в виде памятников. Да, в виде памятников на собственных могилах. Так, может быть, это и будет лучшим выходом? Я в конце пути, разве не об этом сообщил мне капитан Довилль? Может быть, с меня и правда хватит?

И когда я осознаю это, я вдруг понимаю, что больше нет преград. Нет ни решеток, ни закрытых дверей, есть просто прозрачные воды подо мной, которые манят, рассказывая мне о покое, который я смогу обрести. И впервые за почти полтора года, прошедшие с того дня, как Кингсли при аресте потребовал от нас с Роном отдать ему свои палочки, я чувствую, как волна магии поднимается во мне. Разрушающая, слепая, но идущая из самого сердца. Я больше не вижу решетки, закрывавшей окно, только слышно, как она, падая, звонко ударяется о преграды. И я одним прыжком оказываюсь на подоконнике. Там внизу, на острых скалах, моя свобода.

27. Безумие

Вы знаете про нить Ариадны? Про Тесея, Минотавра, царя Эгея?

Это было, кажется, год назад, когда меня в моих тогдашних скитаниях по миру занесло на Крит. Было ужасно жарко, а за полгода, проведенные на моей туманной неуютной родине, я порядком отвык от солнца и зноя. Всюду, где бы я ни оказывался, были толпы туристов, пытавшихся сочетать приятное с полезным, что в их случае означало купаться, безостановочно жрать, пить, загорать, осматривать Кносский дворец и набивать сумки бессмысленными покупками — магнитами на холодильник, расписными тарелочками, над которыми они будут трястись до конца отпуска, не зная, куда их пристроить в чемодане, чтобы в целости и сохранности доставить любимой тетушке.

Так вот, побродив по дворцу и вокруг него и для порядка выполнив всю обязательную для бездельников программу (правда, я решил обойтись без тарелочек), я, уже совсем отчаявшись, прибился к группе американцев, которым юная девушка-экскурсовод рассказывала легенду о Минотавре. Думаю, если бы это были англичане, я был бы единственным, кого заинтересовала бы эта история, потому что магглы проходят все это еще в школе. А так как ни я, ни американские туристы не очень представляли себе, кто такие Тесей, Ариадна и Минотавр, гид рассказывала легенду с упоением, чувствуя, наверное, как с каждым ее словом луч света все глубже проникает в темное царство всеобщего невежества.

- Ну, надо же! — сказала стоявшая рядом со мной коротко стриженая тетка в рубашке с крупными лиловыми цветами. — А я-то всегда думала, что эта бедная Ариадна бросилась со скалы в море!

- Нет, что Вы! — девушка-гид даже немного пугается.

Хотя чего уж тут такого — я вот тоже был в этом практически уверен, видимо, сладко проспал все те лекции по истории магии, когда проходили древнегреческих богов и героев. Сопел себе, уронив голову на пергаменты, а мне в грезах так и являлись несчастные девицы, прыгавшие со скал в море чуть ли не толпами.

- Нет, но в этой легенде же точно кто-то утопился! — не унимается тетка и поворачивается ко мне, ища поддержки. Я согласно киваю.

- Отец Тесея, царь Эгей. Дело было в том, что…