Лев и Аттила. История одной битвы за Рим

Новый владыка без церемоний распахнул дверь и без предупреждения вошел туда, куда ранее могли проникать только особы женского пола и единственный мужчина — Валентиниан. Вдова последнего — Евдоксия — полураздетая стояла посреди комнаты. Она собиралась на похороны погибшего мужа, и почтенные матроны облачали императрицу в траурные одежды.

Несчастная женщина выхватила из рук служанки первую попавшуюся одежду и, пытаясь прикрыть обнаженные места, устало произнесла:

— Выйди, Максим, если ошибся дверью, а если нет — тебя вышвырнут рабы.

— Я уйду не ранее, чем сообщу тебе приятное известие: ты останешься императрицей и тебе не придется покидать дворец.

— Ты собрался воскресить моего мужа?

— Нет. Только что меня избрали императором, и я беру тебя, Евдоксия, в жены.

— Прежде спроси: желаю ли я такой чести.

— Императорам не отказывают, Евдоксия.

— Мне идти под венец прямо сейчас, или все же позволишь похоронить мужа?

— Соверши все, что полагается римлянке-вдове, — позволил Максим, скрививши губы в злорадной ухмылке. — Наша свадьба состоится через месяц и один день после погребения Валентиниана. Однако в моей постели я желаю видеть тебя завтра.

— Опомнись, Максим, мое брачное ложе еще хранит тепло Валентиниана. Дай хотя бы ему остыть. — Евдоксия хотела оттянуть неприятный момент, а лучше… вообще его избежать.

— Не слишком любила ты Валентиниана, чтобы печалиться о нем месяцами. Надеюсь, что нанято достаточное количество плакальщиц на время похорон — любая из них за несколько монет изобразит более правдоподобное горе, — продолжал издеваться над женщиной Максим. Вдруг он посуровел и выдавил сквозь зубы: — Да он и не заслужил твоих слез…

Петронию Максиму хотелось рассказать этой женщине о том, что сделал Валентиниан с его женой — Луцилой, но неимоверным усилием воли заставил себя сдержаться. Впрочем, Евдоксия была неглупа и понимала, что смерть Валентиниана не обошлась без участия Петрония Максима, хотя подробностей не знала. Вдова пыталась еще некоторое время сопротивляться яростному напору нетерпеливого жениха:

— Максим, римляне не поймут наш скорый союз. Эта свадьба вызовет ненависть, насмешки и презрение.

— Никто не смеет осуждать поступки императора.

— Ты не противен мне, Петроний Максим, но требуется время, чтобы привыкнуть к новому повороту судьбы, — как могла сопротивлялась Евдоксия. — Да ведь и ты никогда не бросал на меня вожделенных взглядов. В чем причина спешки?

— Я так хочу, — отрезал Петроний Максим. — Завтра вечером жду тебя в императорской почивальне. Если тебе придет в голову глупейшая мысль отказаться от моего предложения, то вспомни о своих дочерях. За твое упрямство расплачиваться придется им.

Жена может быть лучшим другом и худшим из врагов — ведь, кроме нее, ни одного неприятеля невозможно встретить в собственной постели, и этот враг будет знать все твои сокровенные мысли и слабые места. Худший вариант супруги избрал увлекшийся местью Петроний Максим.

Император ублажал свои чувства, исполнял собственные желания и с высоты своего положения не замечал, как тучи сгущаются над его головой. Легионеры Аэция не могли смириться с нелепой смертью обожаемого командира. Никто не верил, что слабовольный Валентиниан по собственному желанию и без посторонней помощи совершил величайшее преступление. Все настойчивее легионеры, центурионы и легаты спрашивали: кто ответит за убийство военачальника? Кто истинный виновник его гибели? Особенно усердствовал чувствовавший свою вину командир охранной стражи Аэция — Максимиан. В свое время он рассчитывал, что после смерти Валентиниана императорский венец достанется ему, так как пользовался поддержкой бывших в Равенне воинов, но подвела его неспособность к интригам.

Когда Максимиан в хорошем подпитии однажды горевал о бесславной кончине доблестного Аэция и грозился уничтожить всех убийц, как только станут известны их имена, Евдоксия, улучив момент, тихо шепнула ему на ухо ответ:

— Ищи, кому это выгодно. Посмотри: кто сегодня выше всех.

Сраженный неожиданной подсказкой Максимиан не смог произнести ни слова, а только побледнел до такой степени, что его лицо стало продолжением белоснежной сенаторской тоги. Евдоксия выяснила, что поднять руку на императора этому любимцу Аэция не по силам. Она оставила в покое нерешительного Максимиана, но не свой замысел.

Был еще третий возможный претендент на трон Валентиниана; блистательный легат Флавия Аэция — Юлий Валерий Майориан. Последний участвовал во многих сражениях в Галлии, где приобрел воинскую славу и расположение легионеров. После гибели Аэция командование войском перешло к нему. Однако Петроний Максим во время избрания императора легко обошел обоих кандидатов — ибо наступили времена, когда деньги ценились больше воинской славы и доброго имени.

Евдоксия была хорошо знакома с Майорианом, более того, возлагала на легата великие надежды, но никак не получалось с ним увидеться без посторонних глаз. Наконец ей удалось обмануть подозрительного Максима и на несколько минут остаться наедине с Майорианом.