Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня

Что больше отдаёшь телесного, то больше получаешь духовного, и наоборот. [33]

Всякое согревание одной капли передаётся всем остальным. Если же можно уберечь тепло одной капли, не давая сообщаться другим каплям, и потому не остывать, то это, значит, не настоящее тепло. [34]

Чем меньше человек доволен собою, тем нужнее он для других людей и тем больше бывает полезен им. [35]

Жизнь человека только тогда разумна, когда она понимается как исполнение долга, служение. [36]

Сознание долга даёт нам сознание божественности нашей души, и, наоборот, сознание божественности нашей души даёт нам сознание долга. [37]

Человек, служа другому, должен знать, что он не подчиняется, не покровительствует, не благодетельствует, а исполняет свою обязанность – не перед человеком, а перед вечным законом. [38]

…Я только тогда могу быть счастливым и удовлетворённым, когда я имею твёрдое убеждение, что моя деятельность полезна другим. (…) Моё твёрдое убеждение в том, что то, что я делаю, не есть нечто бесполезное и не есть зло, а есть благо для других, является (…) главным условием моего счастья. [39]

Мне бы очень хотелось быть твёрдо уверенным в том, что я даю людям больше того, что получаю от них. [40]

…Чувствуя всегда свою вину, непрестанно желая больше отдать, чем взять, в этом полагая жизнь – только эта одна и есть форма жизни законная. [41]

…Люди предназначены не на то, чтобы им все служили, а чтобы они служили, и (…) радость жизни не от того, что берёшь от людей, а от того, что даёшь им. Так несомненно устроена наша жизнь, и тот очень туп, кто не видит этого. [42]

Главное несчастье наше – это то, что мы потребляем больше, чем работаем, и потому путаемся в жизни. Работать больше, чем потреблять, не может быть вредно. Это высший закон. [43]

Счастье своё человек находит только в служении ближним, и, благодаря этому служению, он становится един с основой жизни мира. [44]

Истинная духовная жизнь освобождается в человеке тогда, когда он радуется не своей радости, страдает не своим страданием, а сострадает и сорадуется другому – сливается с ним в общую жизнь. [45]

Только бы себя не любить, себя, своего Л. Н., и будешь любить и Бога, и людей. Ты зажжён и не можешь не гореть, а горя, будешь зажигать других и сливаться с другим огнём. Себя любить значит жалеть свою свечу и тушить огонь. [46]

Как свеча горит только тогда, когда тратится воск, из которого она сделана, так жизнь только тогда настоящая, когда она тратится не для себя. [47]

Истинное добро есть служение богу. Служение достигается всегда тратой своей животной жизни, так же, как свет достигается только тратой горючего материала. [48]

Человек в своей жизни то же, что дождевая туча, выливающаяся на луга, поля, леса, сады, пруды, реки. Туча, выливаясь, освежила и дала жизнь миллионам травинок, колосьев, кустов, деревьев и теперь стала светлой, прозрачной и скоро совсем исчезнет. Так же и жизнь доброго человека: многим и многим помог он, облегчил жизнь, направил на путь, утешил и теперь изошёл весь и, умирая, уходит туда, где живёт одно вечное, невидимое, духовное. [49]

Нет того особенного подвига, который бы мы могли совершить в этой жизни. Вся жизнь наша должна быть этим подвигом. [50]

Тот, кто ничего не боится и готов всегда отдать свою жизнь за истину, гораздо сильнее того, кого все боятся и кто держит в своей власти жизнь других людей. [51]

Войско в 100 человек, непоколебимых и готовых умереть за своё дело, в тысячу раз сильнее миллионного войска трусов и не верующих в то дело, за которое они сражаются. [52]

Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого, за что он готов умереть. [53]

…Человек становится человеком только жертвой. [54]

В частной и общей жизни один закон: хочешь улучшить жизнь, будь готов отдать её. [55]

…Без готовности отдать свою жизнь ничто настоящее не совершается. [56]

Для того, чтобы быть услышанным людьми, надо говорить с голгофы, запечатлеть истину страданием, ещё лучше – смертью. [57]

Без жертвы нет жизни. Вся жизнь есть жертва телесного духовному. [58]

Не мешать жизни

Я ничего не желаю. Если бы вы знали, какая это прелесть – ничего не желать внешнего. [1]

Так хорошо, покойно думать, что если бог хочет, чтобы я делал и что делал, то будет и охота, и силы, а не будет охоты и силы – значит, не нужно. Это мне легко, потому что я знаю верно, что мне ничего не хочется для себя. [2]

Как хорошо, покойно, когда удаётся не соображать о том, что предстоит или хочется сделать, и не приписывать никакого значения тому, что я могу или хочу сделать, а только думать о том, как бы не ошибиться и не сделать того, чего не хочет Пославший меня, и не помешать не своему, а Его делу. (…) Я так убеждён в том, что для того, чтобы сделать хорошо какое бы то ни было человеческое дело, надо все силы свои напрячь на то, чтобы не мешать делу Божью, а то само выйдет. [3]