Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929

Единственным достижением Троцкого на июльском пленуме 1926 г. был тот факт, что информация о разногласиях в высшем партийном руководстве без каких-либо усилий со стороны Троцкого вышла за стены пленума. Именно в этом увидела высшая партийная бюрократия особую опасность выступлений объ единенной оппозиции, которые все более нарастали. Состояние здоровья Троцкого оставалось нестабильным. Вторую половину августа и сентябрь Троцкий вновь провел на Кавказских минеральных водах, в Кисловодске, где с первых лет после окончания Гражданской войны исправно работал правительственный санаторий и широко применялись целебные нарзанные ванны.

Августовско-сентябрьский отдых Троцкий использовал для уточнения своих политических позиций, для попытки закрепления союза с зиновьевцами и распространения новых оппозиционных документов. Совместно с Зиновьевым было написано новое обращение в ЦК[479]

, в котором констатировалось возникновение серьезного партийного кризиса, явившегося результатом «нынешнего партийного режима». Этот режим «наглухо закрывает партии возможность оказать необходимое воздействие на свое собственное руководство. Партия лишена какого бы то ни было влияния на собственный аппарат. Фракция, подобранная постепенно вокруг генерального секретаря при помощи партийного аппарата, сосредоточила в своих руках всю силу власти. Бесчисленные разъяснительные кампании означают, что партии только разъясняют то, что решил аппарат за ее спиной, без ее согласия, без ее ведома».

В документе были, наконец, поставлены все точки над і в том смысле, что главный противник был назван по имени, что взамен безличного «генерального секретаря» появился, наконец, злоупотреблявший аппаратной властью Сталин. Троцкий и Зиновьев предупреждали, что теперь речь идет не только о плане разгрома оппозиции и устранении ее из руководящих партийных органов и учреждений, а «о создании такого руководства, которое исключало бы возможность какой бы то ни было оппозиции по отношению к Сталину».

Радек, с которым Троцкий в это время политически особенно сблизился, в 1926–1927 гг. проявлял обычно несвойственную ему стойкость. В августе 1926 г. он написал своего рода «катехизис» — вопросник с ответами, что собой представляет объединенная оппозиция, каковы ее позиции и требования по основным политическим и хозяйственным вопросам[480]

. Можно не сомневаться, что по главным формулировкам, по постановке важнейших из 22 вопросов, на которые были даны сравнительно подробные ответы, Радек консультировался с Троцким. Документ Радека стал новым шагом на пути выработки платформы оппозиции. Среди вопросов, на которые давались ответы, наиболее важными были: в чем оппозиция обвиняет большинство ЦК, в чем большинство ЦК обвиняет оппозицию, в чем выражается бюрократический режим в партии, к чему стремится оппозиция. В ответе на последний вопрос Радек подчеркивал, что оппозиция стремится не к расколу, а к воссозданию единства партии, для чего требует восстановления внутрипартийной демократии, «решительной борьбы против сползания партии на мелкобуржуазные рельсы», в частности в деревне. Завершался этот своеобразный «катехизис» торжественным провозглашением исключительной правоты оппозиции: «Только политика оппозиции обеспечивает единство партии как рычага революции и развитие революции. Только единая большевистская партия, руководящая растущим социалистическим строительством, может обеспечить единство и развитие Коминтерна, представляющего теперь осколки созданного Лениным революционного объединения революционного пролетариата».

Троцкий в то время придавал позиции Радека, его аргументации существенное, видимо, даже в какой-то мере преувеличенное значение. В письме Радеку от 30 августа, посвященном в основном вопросу о положении в Китае, в частности взаимоотношениям между компартией этой страны и Гоминьданом (Народной партией), Троцкий интересовался в то же время: «Как поживают «вопросы и ответы»?»[481]

Находясь на лечении на Кавминводах, Троцкий общался с отдыхавшими в санаториях руководящими членами партии и правительства. Он выступал с краткими речами, осторожно касаясь существовавших в высших эшелонах власти разногласий. Такое общение, несмотря на то что было оно в основном протокольным (дружеские рукопожатия, совместное фотографирование), не нравилось пребывавшим здесь же представителям сталинской группы, например председателю Совнаркома Рыкову, который тоже отдыхал в это время в Кисловодске. В общении Троцкого небезосновательно видели стремление использовать личный авторитет и обаяние для расширения политического влияния. Видимо, именно партийным руководством было спровоцировано анонимное письмо, полученное Троцким в конце августа: «Лев Давидович! Не находите ли вы не совсем тактичным ваше «хождение по массам» (по санаториям) в связи с последними событиями в Цека? Кажется, другие члены П[олит]бюро этого не делают!»