Левая рука Бога

Он двинулся вдоль набережной, с моря набегал легкий ветер, слегка толкал его в грудь. Денис перешел на быстрый шаг, а потом побежал: мимо девушек на роликах, детей, запускающих черного с золотым змея, мимо разъездных кофейных лотков, мимо учеников морского училища, белых, как чайки, в своем выходном платье, гуляющих увольнительную, утирающих бритые лбы, косящихся на роликовых девушек. Мимо кругокатчиков и самокатчиков… Тоскливо заныло в груди при виде парня, который прыгал на горке на коньках, да так неумело, что Денис только поморщился и отвернулся, двинулся дальше по изгибу залива. Вдали поднимался, воздевал вверх мятые кирпичные башни надувной кремль – любимое развлечение детворы: вот сейчас владелец вертепа отомкнет дверцу и они с визгом бросятся на горки, побегут по шаткому, уходящему из-под ног полу.

Как будто у остальных иначе, как будто у взрослых ничего из под ног не уходит, они так уверены в том, что делают, они живут, как будто что-нибудь в этой жизни имеет значение. А на самом деле тоже бегут, на одном месте, потому что если остановятся, то упадут.

Почему Денису казалось, что вся эта набережная, залитая легким солнцем раннего овсеня, не существует, что она менее реальна, чем тень от высоких облаков, которая накрывает его?

Как там у этой Хельги…

Он затормозил, встал у края парапета. Отбивая ритм ладонью по обветренному камню, вспомнил. Всего четыре строки.

Облака, облака, я похожа на дождь,А его не поймаешь, его не вернешь.

Я пройду мимо всех, далеко в стороне,Я не буду патроном на вашей войне.

Глава шестнадцатая

Гелий Ервандович Серебряков в недоумении перелистывал данные на светоплате.

– Николай, вы уверены?

– Обижаете, Гелий Ервандович, я два раза перепроверил показатели, – прогудел лаборант Коля.

– А Цветков? Цветков не мог внести помехи? – спросил Гелий. – Он же был с ними.

– Нет, он был в «паутинке», – сказал лаборант. – Она почти полностью экранирует. И потом, вы же знаете психоспектр Цветкова, он совершенно другой.

– Это верно, – пробормотал профессор. – Вот так удача. Как это говорится – не было ни гроша, а вдруг алтын?

– Ну, изначально это было название комедии Островского. Смешное название, ироничное.

– Почему смешное? – блеснул очками Гелий Ервандович.

– Исторический алтын равнялся трем копейкам, а в гроше было две копейки, – пояснил Коля. – Поэтому и смешно, небольшой выигрыш в деньгах.

– Вы у нас филолог? Полны талантов, а?

– Сейчас все немного филологи, время такое, – замялся лаборант.

– Это верно, язык – это основа государственности, – поднял костлявый палец профессор. – Но вернемся к детям. Итого, всего десять объектов разной степени отклика. В точности соответствует их показателям на виртуальных тренажерах, так что это была отличная идея – оснастить гимнасии световыми театрами. Так и запишите, Коля, лишний раз Сенокосову напомню. Вот эта группа особенно примечательна, здесь сразу пять пиков. Отменные пики, прямо Джомолунгмы, вы полюбуйтесь, Николай. Эдак они Цветкова переплюнут, а?

Лаборант кивнул.

– Да, потенциально три из пяти операторов могут выдать большую напряженность н-поля, чем Цветков.

– А это что такое? – Гелий остановил один из графиков, заинтересованно поправил очки средним пальцем. – Это у нас явный сбой, Николай. Двойной пик. Плюс-минус.

– Как раз об этом я хотел поговорить, – обрадовался Коля. – Эти данные я тоже перепроверил, программного сбоя точно не было, диагностика аппаратных проблем не выявила.

– Но это сбой, – Гелий Ерандович решительным жестом свернул график. – Положительный выше среднего, но одновременно отрицательного пика при этом быть не может. Вообще человеческий мозг не может выдать подобные показатели. Реакция на н-поле колеблется от нейтральной до остро положительной. Иначе говоря, человек, находясь в зоне работы «Невода», либо не реагирует, либо начинает создавать полюс поля, замыкать его линии на себя. Когда мозг достигает пика возбуждения, запускается процесс квантовой сборки н-объектов. Психоформ, проще говоря. Да вы сами знаете всю теорию, Николай!

– Разумеется, но…

– Отрицательный пик! – Гелий Ервандович темпераментно взмахнул руками, едва не уронив Светоплат. – В этом случае мозг бы понижал мощность поля. Это не рыбак, это какой-то инспектор рыбоохраны получается.

Профессор засмеялся, похлопал лаборанта по плечу.

– Подготовьте данные по этим шести кандидатам, мне они нужны к вечеру.

– Так уже вечер, профессор, – удивился Коля.

– Тогда вам надо поторопиться, – сказал Гелий Ервандович. – А где Цветков?

– Они с Петей прогоняют тесты в центральном.

– Вот как? – удивился профессор. – Не помню, чтобы у нас в графике стояли тесты, у нас по плану доработка внешнего контура «Верши». Я жду справок по каждому, Николай. Сегодня.

Профессор стремительно удалился, полы его пиджака развевались, как жучиные надкрылья.

* * *