Левая рука тьмы

— Смотрится неплохо, — ответила она. — Вы здесь работаете? Я вспомнила. Вы были в каком-то кабинете на Старк-стрит у врача.

Что именно она помнит? Он не имел об этом ни малейшего понятия. У его жены кожа была серая. Говорят, серые люди по-прежнему существуют, особенно на Среднем Западе и в Германии, но большинство стали белыми, черными, коричневыми, красными, желтыми и смешанными. Его жена была гораздо женственнее этой особы. А эта носит большую черную сумку с медными застежками. В ней несомненно найдется полпинты виски. Его жена была неагрессивна, хоть и храбра. Манеры у нее были робкие. Это не его жена, это совсем другая женщина, яркая и трудная.

— Правильно, — сказал он. — До «Разрыва». У нас… Мисс Лилач, мы договорились пообедать у Дэйва на Анкенн и не смогли.

— Я не мисс Лилач, это моя девичья фамилия. Я миссис Энбрюс.

Она с любопытством смотрела на него.

Он стоял, примиряясь с реальностью.

— Мой муж погиб на войне на Ближнем Востоке, — добавила она.

— Да, — ответил Орр.

— Все это разработали вы?

— Большую часть.

— А это вам нравится?

Он достал медный котелок, массивный, но изящный и совершенный в пропорциях, как парусный корабль.

— Очень, — кивнула она. — Вы настоящий художник.

— Мистер Орр хороший мастер, — без всякого выражения произнес его хозяин из-под своего левого локтя.

— Слушайте, я вспомнила, — неожиданно сказала Хитзер. — Ну да! Конечно! Это было до «Разрыва», поэтому у меня в голове все смешалось. Вы видели сны, вернее, вы думали, что ваши сны становились реальностью? Верно? Доктор заставлял вас видеть все новые и новые сны, а вы не хотели и искали способа избавиться от Добровольной терапии. Видите, я помню. Вы попали к доброму врачу?

— Нет, я их перерос, — сказал Орр.

Он рассмеялся. Она тоже.

— А как же с вашими сновидениями?

— О, я продолжаю их видеть.

— Я думала, что вы можете изменить мир. И это все, что вы смогли сделать? Эта мешанина?

— Пришлось, — сказал он.

Он сам бы предпочел меньше путаницы, но от него это не зависело. Теперь по крайней мере она оказалась здесь. Он искал ее, не нашел и в поисках утешения занялся работой. Работа давала немного, но нравилась ему, а он был терпелив. Теперь немая печаль по потерянной жене должна кончиться, потому что вот она перед ним — яростная, хрупкая, непокорная и незнакомая, которую нужно завоевывать заново.

Он знал ее, знал ее характер, знал, как заставить ее говорить, смеяться.

— Хотите кофе? Рядом кафе. Мне пора сделать перерыв.

Было четверть пятого.

— Конечно, я хочу кофе, но… — Она посмотрела на чужака.

— Я вернусь через десять минут, Э’пенемен Асфах, — сказал Орр хозяину, идя за плащом.

— Возьми весь вечер, — сказал чужак. — Время есть. Идти значит возвращаться.

— Спасибо, — ответил Орр.

Он пожал руку своему хозяину. Зеленоватый прохладный плавник слегка коснулся руки человека. Орр и Хитзер вышли в теплый летний дождь. Чужак смотрел на них сквозь стеклянную дверь, точно морское чудище из аквариума.

Они прошли и исчезли в тумане.

Город иллюзий

Глава первая

Тьма. Во тьме, которая противостояла солнцу, пробудился некто безгласный.

Погруженный всецело в хаос, он не ведал, что такое порядок. Он не владел речью и не знал, что тьма зовется ночью.

По мере того, как разгоралась заря, он, зашевелившись, пополз, побежал, то падая на четвереньки, то выпрямляясь, но куда он шел, было ему неведомо. Он не знал пути в мире, в котором он пребывал, так как само понятие «путь» заключало в себе его начало и конец. Все, что имело к нему отношение, было перемешано и запутано, все вокруг противилось ему. Неразбериха бытия усугублялась силами, для которых у него не было названия, — страхом, голодом, жаждой, болью.

Сквозь дремучую чашу действительности он брел на ощупь в тишине, пока его не остановила ночь — самая могущественная из этих сил.

Когда вновь забрезжил рассвет, он опять двинулся — неизвестно куда. Когда он вдруг очутился посреди ярко освещенной Поляны, он выпрямился и замер на месте. Затем он закрыл глаза руками и закричал.

Парт увидела его на опушке леса, когда сидела за прялкой в залитом солнцем саду. Она подозвала других учащенной пульсацией своего мозга. Но страх ей был неведом, и к тому времени, когда остальные вышли из дома, она уже была рядом со страшной фигурой, которая раболепно припала к земле, среди высоких, созревших трав. Когда они подошли поближе, то увидели, что она положила руки ему на плечи и, низко склонясь над ним, говорила что-то тихое и ласковое.

Она повернулась к ним и удивленно произнесла:

— Вы видите, какие у него глаза?

Глаза были огромные, с радужной оболочкой цвета потускневшего янтаря и напоминали своей формой вытянутый овал. Глазных белков не было видно вовсе.

— Как у кошки, — сказал Гарра.

— Точно желток яйца, — вставил Кай.

Он высказал при этом некоторую неприязнь, вызванную этой небольшой, но заметной разницей, отличавшей это существо от человека.