Лгунья

Значит, не за мной. Пока что. Но наступит и мой черед. В конце концов, они придут. Это неизбежно. Невозможно надолго спрятаться в незнакомой стране, не имея ни денег, ни друзей, ни по меньшей мере нормального разговорного языка. К тому же в утренних газетах наверняка появится моя фотография. Интересно какая? Но Тони не из тех людей, кто хранит снимок своей жены в бумажнике, значит это будет фотография с паспорта. Я ее ненавидела. Каждый раз, как в будке вспыхивал свет, я мигала. В результате на фото я сильно смахивала на труп, прислоненный к плиссированной оранжевой занавеске. Даже Тони соглашался, что снимки неудачные, а ему обычно нравилось, как я получаюсь. Я же все свои фотографии ненавижу.

— И это – я? – спрашиваю, отшатнувшись. – Неужели я такая?

Больше всего меня смущает, что я не вижу в них никакого сходства с оригиналом. Хотя, наверное, какое-то сходство есть, ибо Тони меня неизменно узнаёт.

— Вот здесь недурно получилось, – говорит он, а я вглядываюсь, тщетно пытаясь найти хоть одну черточку, которую могла бы признать неоспоримо своей. И не чувствую ни малейшей связи с изображением человека, которого он узнал с такой легкостью.

— Но я же не такая, правда? – говорю я, а он принимает это за кокетство.

Посетители ушли, забрав с собой Этьена. Я слышала, как они миновали мою дверь и спустились по лестнице. На улице взревел мотор. Комната погрузилась в серый полумрак, будто наполнилась серым туманом. Я умыла лицо холодной водой. В засиженном мухами зеркале все казалось серым: мое лицо, глаза, стены. Я расправила на кровати покрывало и с туфлями в руке, чтобы не шуметь, спустилась в бар. Около кофеварки оставила банкноту в сто франков под ключами от своей комнаты и вышла на улицу. Плана у меня не было, поэтому я снова побрела куда глаза глядят.

Сначала я решила, что держаться больших улиц опасно. Сейчас, думаю, найду, где перейти на другую сторону, и буду пробираться переулками. Я вела себя как преступник в бегах, отворачивая лицо, когда проезжала машина, как будто не имела права здесь находиться. Но потом у меня возникла сумасбродная идея – поймать попутку. Это было нечто такое, чего я никогда раньше не делала. Я присела на парапет, украдкой поглядывая на дорогу и гадая, решусь я воспользоваться таким шансом или нет. В этот час шоссе было почти пустым. Солнце тронуло окна на противоположной стороне, и мне показалось, что здание объято пламенем. День будет чудный. Интересно, проснулся ли Тони, удалось ли ему поспать, или он провел ночь в полиции? Но думать о Тони было слишком больно: я понимала, как ему сейчас скверно. Внезапно меня охватило отчаянное желание оказаться в отеле, сидеть рядом с ним, пить кофе с круассанами, но я решительно отогнала от себя эту мысль, а заодно и все прочие.

— Я больна, – напомнила я себе, переходя дорогу. – Очень больна.

Одна за другой проехали несколько машин. Я выставила руку, изобразив неопределенный жест, чтобы в случае, если кто-то остановится, в последний момент я могла передумать и притвориться, что просто кому-то помахала. Никто не остановился. Впереди увидела огромный рекламный щит. Я прикрыла глаза от солнца и попыталась разглядеть, что там написано. Тулуза, прочла я. Рядом со мной притормозила машина, французская машина, в которой сидел только водитель. Меня охватила паника.

— Нет, – сказала я, когда водитель потянулся и открыл дверь. Я сразу забыла весь свой французский. – Нет, прошу прощения. Это ошибка.

— Вы англичанка? – За рулем сидела девушка с короткими светлыми кудряшками, одетая в джинсы и джинсовую куртку. – Куда путь держите? – спросила она.

И в самом деле, куда?

— В Тулузу, – сказала я. Первое географическое название, пришедшее на ум.

— Могу подбросить вас до Фижака, – сказала она, – если вас это устроит.

Тот факт, что водитель – женщина, успокоил меня, даже обрадовал. А поскольку она англичанка, то, скорее всего, не читает французских газет. Похоже, мне повезло, а может, так и было задумано, может, это еще одно звено в череде важных и удивительных совпадений.

— Спасибо, – сказала я и села с ней рядом. Не снимая руки с рычага коробки передач, она смотрела, как я влезаю в машину. Я подумала: наверное, она уже жалеет, что поддалась внезапному порыву. Я чувствовала, как она мысленно спрашивает себя, все ли со мной в порядке и не окажусь ли я опасным попутчиком. Я улыбнулась ей.

— В Тулузу, значит, – сказала она, отпуская сцепление.