Лягушачий король

Может быть, это и был след? Прямоугольник – контуры невидимой могилы, ушедшей в землю… На секунду ему показалось дикостью, что погибшие захоронены где-то в другом месте. Зачем? Разве не здесь они должны лежать?

Он одернул себя и вернулся к своему делу.

– Известно, что за третий мужчина был с Щукиными?

– Если начальство что-то и узнало, нам о том не докладывали, – с недовольством, показавшимся ему странным, ответила одна из женщин.

– Ты что говоришь-то? – напустился на нее толстяк. – Кому не докладывали? Если тебе персонально не докладывали, так и скажи. Он под собственным именем похоронен, все установили, даты прописали, а ты человека в заблуждение вводишь…

Женщина что-то злобно проворчала в ответ. По-видимому, ее отношение к Щукиным, которых она считала личными врагами, распространялось и на Бабкина. Но толстяк, махнув на нее рукой, сказал:

– Фамилия-то известна, просто мы ее не помним. Можно до кладбища доехать.

Бабкин посмотрел на телефон, прикинул, сколько времени займет дорога и во сколько он окажется в Арске.

– Вы не помните фамилию следователя?

– Чеботарев, – ответил седой, не задумываясь. – Мы с ним однофамильцы, как не запомнить.

Бабкин поблагодарил своих добровольных помощников, попрощался и пошел к машине. Люди топтались возле дома Щукиных, никто не торопился возвращаться к делам. Вслед ему ветер доносил негромкие голоса. Жители переговаривались между собой приглушенно, точно на кладбище, и он подумал, что для них Щукины тоже навсегда остались здесь.

Возле машины Сергей вытащил блокнот, записал: «Чеботарев». Вышел в Интернет, отметив, что сеть ловит отлично, и нашел в межрайонном следственном отделе города Арска Руслана Чеботарева.

Он позвонил, не теряя времени. Судя по голосу, Руслан Чеботарев был человеком очень молодым. Бывший оперативник, Сергей без труда находил общий язык с людьми из «системы», и это не требовало от него никакого сознательного усилия: он всего лишь возвращался в ту стихию, в которой провел много лет, – так неуклюжая на вид черепаха сползает с берега в воду и широкими гребками уходит на дно.

Чеботарев, к его радости, согласился на встречу в этот же день.

Записав адрес, Сергей сунул телефон в карман.

«В магазин, что ли, заглянуть еще раз?» Половину лепешки он скормил козленку и теперь жалел об этом. Целая лепешка пригодилась бы и ему самому на обратном пути. Пал жертвой собственной сентиментальности. Как жена с подобранным деревенским псом.

Нет, у Маши все иначе, поправил он себя, и сентиментальность тут ни при чем. Они с Цыганом как-то так… состыковывались, что ли. Ему было интересно наблюдать за их взаимоотношениями. Когда-то Маша держала двух малышей-йорков: веселых созданий, к которым Сергей привязался, хотя прежде был уверен, что подобная мелюзга заслуживает только жалости. Про себя обзывал их «стельки». Однако в этих щуплых существах неожиданно обнаружились решительные собачьи характеры. Ну просто шутка господа бога: взять малюсенький серебристый фантик с цветочками и упаковать в него десять кило сырого мяса.

С йорками Маша дружила.

А со старым дворовым псом она… совпадала, пожалуй. Словом «любовь» или «привязанность» их отношения не описывались; это было взаимное уважение двух равноправных существ, ежеминутно наполненное радостью от того, что они повстречали друг друга.

Сергей прикинул, не купить ли еще сладостей. На заднем сиденье лежал пакет, но ему хотелось найти причину, чтобы задержаться здесь хотя бы ненадолго. Требовалась какая-то смысловая точка, что ли… Будь поблизости холм, он посидел бы на нем, как в Зеленце. Но на единственном подъеме выпасали лошадей, а лошадям Бабкин с детства не доверял. Если им взбредет в голову затоптать скромного частного детектива, неужели ограда в три поперечных палки их удержит?

Пока он раздумывал, в десяти шагах от него возник ребенок.

Та самая девчушка, которая везде таскалась за ним.

Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, и Бабкин озадаченно уставился на нее. Он не знал, что могут хотеть такие девочки. Писать? Мороженого? Прокатиться на машине?

Личико у девочки было смышленое.

– Как тебя зовут? – спросил Сергей.

– Диана.

Он присел на корточки, постарался сделать дружелюбное лицо. Это всегда давалось ему тяжело. Улыбнешься – а дети с воплями разбегаются прочь.

Но девочка не убежала. Она стояла, без улыбки глядя на него, и что-то обдумывала.

– Ты хотела со мной поговорить? – мягко начал Сергей.

Она молча кивнула. Он никак не мог сообразить, чего она боится, а от этого зависело, как вести разговор. Если опасается его, зачем пристает? Если кого-то другого, чем он может помочь – чужак, впервые появившийся в деревне этим утром?

– Тебя кто-то обидел?

Секунду она молча в изумлении таращилась на него. И вдруг расхохоталась.

– Меня здесь никто обидеть не может. Я внучка Гулии!

Это было заявлено с неприкрытой гордостью. Она даже спинку выпрямила и задрала подбородок, чтобы быть достойной этой замечательной роли – внучки Гулии. Бабкин припомнил властную старуху в большом доме, к которой его приводили.